Читать книгу - "Неизменная любовь - Ольга Горышина"

— Обычная школа, — ответил он без всякого подтекста. — Я не умею толком рисовать. Так, хотелось убить время…

— Убил?

Парень кивнул.

— Хочешь есть?

Три часа ночи — я проверила на телефоне — самое время для первого… Нет, нулевого завтрака.

— Да я могу потерпеть! — ответил тут же Паясо.

— Зачем терпеть, когда есть сладкий хлеб и куча фруктов? Сполосни виноград…

Парень покорно, совсем не резво, поднялся с кровати и, подхватив с пола пакет, озадаченно замер у раковины.

— В ней песок…

Сказал и удивленно захлопал ресницами. Мне пришлось даже смутиться.

— Иди в ванную. А я здесь все сполосну.

Чистюля фигов! Но и я тоже молодец — надо было сначала стряхнуть купальник на балконе, а не вываливать из пакета прямо в раковину. Сон отменяется. Здравствуй, работа по дому. Чужому. Но сор-то мой…

Паясо вернулся довольно быстро: с его ладони и с огромной зеленой грозди стекала вода… Ну ё-мое… Ёшкин кот в натуре! Я схватила со стула полотенце и расстелила на стуле одновременно вместо скатерти и тарелки. Похоже, все мужики, вне зависимости от возраста и национальной принадлежности, напрочь лишены элементарных бытовых навыков!

Ну? Я говорила это только взглядом — приглашала начать трапезу, пока сама займусь чайником. Спать расхотелось совершенно. Сейчас взбодрюсь чайком и можно будет… Даже не знаю, что делать… Если только отломить кусочек хлеба. Жутко липкого. С лимонно-творожной начинкой, если меня не подвели обожженные чаем вкусовые рецепторы. Только обтерев руку о голое бедро, я вспомнила, в каком кардебалетном виде хожу перед великовозрастным ребенком. И сразу села на кровать и натянула на колени простыню. Спросит, что не так: скажу, что знобит от недосыпа. Хотя на самом деле от горячего чая меня бросило в жар.

Однако Паясо молча протянул мне отщипанную от грозди веточку. Я поставила почти пустую чашку на пол и взяла виноград. Сладкий, прохладный, вкусный… Я отправляла ягоды в рот одну за другой, кажется, вовсе не жуя. И подавилась последней, когда Паясо спросил:

— Можно задать вам личный вопрос?

Личный? Вопрос? Можно. И я кивнула.

— Какой предмет из тех, что вы взяли с собой в эту комнату, ассоциируется с вашим нынешним эмоциональным состоянием?

Во загнул… Мальчик, это какой-то психологический тест? Ты увлекаешься психологией? Или это часть университетской программы?

— Например, Винсент Ван Гог, — начал парень, видимо расценив мою заминку за недопонимание смысла игры, — когда нарисовал стоптанные сапоги, в которых ходил в поле, написал своему другу Полю Гогену, что это не сапоги. Это он сам, его автопортрет.

Боже… Тебя бы на игру «Умники и умницы» отправить!

— Ну…

Я действительно терялась с ответом. И стала судорожно осматривать номер, пытаясь собраться с мыслями. О…

— Рюкзак, — выдала я, наткнувшись на него взглядом.

— Что — рюкзак? — не понял мой клоун, временно перевоплотившийся в психоаналитика!

— Я бы нарисовала рюкзак, — пришлось пояснить ему. — Я люблю путешествовать.

— Ходить в походы с рюкзаком? — решил уточнить мой собеседник с каким-то уж очень серьезным видом, будто это не был простой ночной треп, порожденный его бессонницей.

— Нет, — попыталась я в свою очередь стать серьезной. — Просто люблю находиться вне дома. С малым количеством вещей. И одна. Странно, да?

— Почему же странно?

Паясо откинул голову, а потом и всего себя на руки, которыми уперся в матрас. Поза получилась ужасно вульгарной: не хватало только стояка в трусах. Но по незамутненному взгляду я поняла, что бедный не отдает себе отчет в том, как сейчас выглядит. Может, у него спина затекла, и он пытается справиться с болью с помощью растяжек?

— Это как раз хорошо отражает ваше эмоциональное состояние. Человек, который бежит из дома, не доволен своей жизнь.

— Ты так считаешь?

Мне вдруг тоже захотелось принять его позу, и я это сделала. Вульгарно? Не знаю… Говорила я точно без всякого придыхания:

— А если это наоборот говорит о том, что человек может позволить себе новые впечатления и не подчиняться рутине — дом, работа, работа, дом, где все расписано по часам и нельзя потратить на себя лишней минуты?

— Вы не работаете?

— Я работаю, но очень мало. Это не значит, что мне не нужны деньги. Это значит, что свое время я ценю намного больше любых материальных благ, которые можно купить за деньги, вырученные за продажу свободного времени.

Я почти выдохнула в голос: фу… Не запуталась в собственных мозговых выкладках. Растекаться мыслью по древу нужно тоже уметь. Этому, наверное, учат в университетах, а я ушла рожать в начале второго курса. Закончив свое формальное образование. Да, кроме школьного аттестата у меня ничего нет.

— Я сразу понял, что вы не совсем обычная женщина…

Меня как хлыстом ударили: лошадка взбрыкнула и приняла нормальную позу. Чуть руки на коленях не сложила. Это комплимент? Или Паясо наконец решил сказать мне первую гадость? Ну не может он быть прямо-таки во всем такой положительный!

— Обычные женщины не покупают себе такие вот шапки.

И он махнул рукой в сторону тумбочки, куда я бросила новосвязанный головной убор.

— Я ее не купила, — улыбка вышла естественной. — Я ее связала.

— Вау!

Впервые в его карих глазах промелькнуло восхищение. Гадость отменяется? А жаль… От бочки меда у меня сейчас одно место слипнется…

— А зачем вы подобное связали? — получила я наконец ложку дегтя в форме вопроса на засыпку.

— Еще не знаю…

Да, да, не знаю я ответ на такой каверзный вопрос!

— В смысле, еще не знаете?

В прямом! В прямом, мой мальчик! Взрослые порой чаще детей не находят ответов на важные, и не очень, вопросы.

— Я увидела красивую пряжу и купила. Потом сделала первую петлю и понеслось… Обычно я вяжу шапочки и шарфики в подарок друзьям, но такое, как ты понимаешь, никто не наденет… Хочешь, я подарю ее тебе? Вместо своего парика будешь носить?

Паясо замотал головой в знак отказа, и мне сразу сделалось неловко. И немного даже обидно. От моих подарков никто не отказывался пока… вот так открыто.

— Что будем делать в такую рань? — спросила я сурово, с трудом справляясь с охватившей меня злостью.

Теперь ответа не знал он.