Читать книгу - "Даже если я упаду - Эбигейл Джонсон"

Так и случилось.

Когда мой тогдашний бойфренд попытался заставить меня «посмотреть правде в глаза», прочитав какую-то статью в интернете, где, предположительно, содержалась утечка информации из полицейского отчета, я резко одернула его и впервые в жизни была близка к тому, чтобы ударить человека. Слухи об этой стычке быстро распространились среди наших друзей, подкрепляя усиливающиеся подозрения в том, что склонность к жестокости и убийству – это у нас семейное.

Когда Джейсон признал себя виновным, чудовищная реальность сокрушила мой мир. В тот день я застыла в зале суда, наблюдая за прощальным взглядом Джейсона, обращенным на нашу рыдающую мать, прежде чем его вывели за дверь, куда мне уже хода не было. Тогда я отвернулась, чтобы брат не видел моих слез – сдерживать их я больше не могла. В то время как почти все вокруг радовались факту, что свершилось правосудие и убийца наказан, на моих глазах уводили человека, которого я любила больше жизни, в наручниках после признания в немыслимом преступлении, пусть даже пришлось согласиться с тем, что он виновен.

И не важно, что мои тогдашние друзья могли попытаться утешить меня, если бы я позволила. Я им этого не позволила. Я отмахивалась от настороженных и печальных взглядов, не делая между ними различия, пока и вовсе не перестала их замечать.

Но Хит не такой, как все, и я вижу эту разницу. Я для него не просто житейская история; я для него – ночной кошмар, глубоко личный, от которого никому из нас не скрыться, просто перейдя на другую сторону улицы. Он не сочувствует мне, и он меня не боится. Мне нечем защититься от того, что я вижу в его лице. Он бьет наотмашь, даже не прилагая к этому никаких усилий.

Он вскидывает руку и, стоя вполоборота, снова поворачивается ко мне. Его волевой подбородок напряжен.

– С чего ты взяла, что мне от тебя что-нибудь нужно? Ты не подумала, что лучше я буду ходить пешком до конца жизни, чем ездить на автомобиле, отремонтированном за твой счет?

Боль разливается во мне, но я хлопаю ресницами, прогоняя подступающие жгучие слезы. Я не стану снова плакать перед ним. Это осталось в прошлом, когда я надеялась, что он способен на то, чего, по-видимому, не дано никому в нашем городе: смотреть на меня и не видеть моего брата.

– Я всего лишь хотела помочь.

– Ты, – выдавливает он из себя, почти не разжимая губ, – не смеешь меня жалеть. И, черт возьми, не смеешь использовать меня, чтобы облегчить себе жизнь. – Он швыряет деньги мне под ноги и поворачивается, чтобы уйти.

Я и сама уже готова броситься к припаркованной неподалеку Дафне, но совершаю ошибку, провожая взглядом Хита. Я вижу пикап и тут же вспоминаю его брата, думая о том, что моя боль – ничто в сравнении с тем, что испытывает Хит.

– Ты не можешь облегчить мне жизнь, – кричу я ему вслед, и мой голос звучит гораздо тверже, чем я ожидала. Он уверенный и сильный, чего нельзя сказать обо мне.

Хит резко останавливается и оборачивается, но не делает ни шага в мою сторону.

Я ни в чем не виню Хита или его семью. Они вправе презирать все, что связано с моим братом, включая меня. Я навещаю брата в тюрьме, где вездесущие охранники тут как тут, стоит мне только попытаться хотя бы взять его за руку. Но единственное место для свиданий Хита с его братом – кладбище, где он может прикоснуться к Кэлвину только через надгробие.

Какое тут может быть сравнение?

– «Лучше» мне не будет. – Я стараюсь не дышать слишком глубоко, чтобы не выдать внутренней дрожи. – Я бы никогда не использовала тебя, даже если бы облегчение было возможно.

Хит меняется в лице, из него словно выкачали воздух. В этот миг он так похож на своего брата, что у меня перехватывает дыхание. Кажется, будто в груди застряла птица и отчаянно бьется, пытаясь вырваться на волю.

– Вчера ты видел, как я смеялась. Я только-только научилась водить «механику», и это был первый раз, когда я не заглохла. Ты застал всего лишь момент, и я не хочу, чтобы ты думал, будто мне все равно и что в моей жизни все замечательно. Это далеко не так. – Птица в груди совсем обезумела. Если бы я опустила взгляд, то наверняка бы увидела, как сотрясаются ребра от ударов ее тельца. – Я все время думаю о своем брате, о твоем брате и знаю, что боль никогда не пройдет.

Он слегка напоминает призрака в свете фонарей, проникающем с парковки, и тени эмоций, в которых мне пока не разобраться, мелькают на его лице. Я не могу двинуться с места под его взглядом. Вместо этого я наклоняюсь и начинаю собирать деньги, разбросанные по земле. Делаю это медленно, хватая зараз по одной бумажке.

– Мне не следовало платить за ремонт твоей машины. – Сама не знаю, почему мне в голову не пришло, что он может вот так вспылить, решив, будто я пытаюсь отчасти искупить свою вину или даже вину Джейсона.

Он отвечает без малейшего колебания.

– Да, не следовало. – И добавляет после паузы: – Я вчера не заметил, что ты смеялась.

Я поднимаю взгляд, и сердце норовит подпрыгнуть следом за ним.

– Не заметил?

Он качает головой, и я хмурюсь.

– Но ты выглядел таким сердитым.

– Последний раз я видел тебя в зале суда. – Этим все сказано. Моя реакция, хотя и иного рода, тоже была спонтанной, когда я увидела его на дороге.

– Знаешь, ты мог бы просто вернуть деньги переводом через мастерскую. Совсем необязательно было выслеживать меня.

– Знаю.

– Так хотелось выместить на мне злость? – спрашиваю я, уже зная ответ.

И снова без колебаний:

– Да.

Я все еще пытаюсь дотянуться до единственной оставшейся купюры. Птица в груди делает последнюю попытку освободиться, прежде чем падает неподвижным грузом прямо под сердцем.

Позади меня хлопает дверь, и голос Джеффа разносится по почти пустынной парковке.

– То же самое ты говорила и в прошлый раз. Давай, Энджел. Пропустим по стаканчику. Еще не так поздно. – Плаксиво-умоляющие нотки в его голосе обрываются, когда он видит меня.

– Брук? Что ты здесь делаешь до сих пор?

Я выстреливаю взглядом в сторону Хита, но за пикапом его не видно. В свое время Джефф был одержим подробностями убийства Кэла. Он бы сразу узнал Хита. При мысли о том, что он застукает нас вместе, накатывает тошнота, но тут же быстро отступает.

– Да закопалась с мусорными мешками, – говорю я Джеффу, подбираю последнюю купюру и выпрямляюсь. – Но все в порядке. Я уже ухожу.

– Брук. – В голосе Джеффа проскальзывают нотки страха и упрека, как будто я держу заряженный пистолет. – Что у тебя в руке? – Он оборачивается на здание, потом переводит взгляд на меня, что выглядит довольно комично. – Ты… ты украла деньги из кассы?