Читать книгу - "Мечта балерины - Мэгги Кокс"

— Он был красивым.., прекрасным.., хоть и очень маленьким. Его завернули в одеяльце и дали мне на руки. Казалось, он спит. — Взяв бокал с вином, Тара сделала большой глоток и утерла рот ладонью.

Мак видел, что она дрожит, ее глаза блестят от слез. Ему захотелось остаться с ней наедине, чтобы обнять и успокоить.

— Сколько ты пробыла в больнице? — Господи, как же здесь жарко! Они что, не слышали о кондиционерах? Дрожащей рукой он ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

— Сутки. Послушай, Мак, сейчас я действительно не хочу говорить об этом. — Вздохнув, Тара заставила себя съесть еще немного овощей.

Как часто она представляла, как расскажет ему о ребенке — о Габриэле — она назвала его так в честь архангела, покровительствующего при беременности и родах, чье имя означало «В Боге моя сила». Ей так не хватало Мака! Ночи напролет она плакала, мучаясь мыслью, где и с кем он сейчас. Встретил ли он кого-нибудь, кто не упрекает его из-за работы, кто ценит его больше, чем она? Единственное, что не давало ей совсем опустить руки, был ребенок Мака, которого она носила под сердцем. Когда в одну ужасную ночь около пяти лет назад Тара потеряла и его, она не знала, как жить дальше, как не сойти с ума. И если бы не любовь и забота, которыми окружила ее Бет, вряд ли она сейчас сидела бы здесь и говорила о том ужасном времени.

— Я хочу все исправить Тара. Позволь мне попытаться.

— Ты не сможешь вернуть нашего ребенка.

— Да. — Не отводя взгляда. Мак стойко перенес молчаливый упрек в глазах Тары. Разве он не заслужил это? Мак где-то читал, что для благополучного развития беременности необходима стабильная эмоциональная обстановка. Когда он ушел, Тара обезумела от горя, ни о каком эмоциональном спокойствии не могло быть и речи. Выходит, он виноват в том, что Тара потеряла ребенка?

— Пусть все идет своим чередом. Вот к чему я стремлюсь. — Стараясь казаться бодрой, Тара изобразила улыбку и встала. Продолжать этот разговор было не к чему. Все это отняло у нее слишком много сил, и она чувствовала себя больной. Кроме того, она заметила, что Мак немного сдал. Все еще очень красивый, он заметно постарел с тех пор, как они расстались. Тонкие лучики в уголках его удивительно голубых глаз были тому подтверждением.

— Ты уходишь?

— Я устала. С утра на ногах и хочу немного отдохнуть. Ты не против?

— А не спешишь ли ты на свидание? — Глядя на нее. Мак сам не понимал, почему так раздражен.

Тара с неподдельным удивлением подняла брови.

— Ты же говорила, что у тебя сегодня свидание.

— Я отменила его.

— Не верю.

Тара вздохнула. У него было полное право не верить, потому что она лгала.

— Я и не собиралась на свидание, Мак. Просто искала предлог, чтобы не встречаться с тобой.

Прости.

— Позволь, я отвезу тебя домой.

— Это вовсе не обязательно, тут совсем близко…

— И все же я подвезу тебя. Подожди минутку, хорошо? — Достав бумажник, Мак подозвал официанта. С тяжелым сердцем Тара взяла жакет и сумочку и пошла к выходу.

Более мрачного дня невозможно представить, уныло подумала Тара, прекратив чистить большой старый викторианский буфет, одиноко стоявший у витрины магазина. Сильный дождь глухо стучал по мостовой. Ветер трепал зонтики случайных прохожих. Питер Трент, владелец книжного магазина на противоположной стороне улицы, с озабоченным выражением лица накрывал брезентом стеллаж с книгами. Бедняга едва сводил концы с концами, вот и сегодня у него вряд ли будет много покупателей, в такой-то ливень. Да и сезон отпусков уже давно прошел.

Тара терла ноющие виски и мучительно гадала, что делает Мак. Прошло два дня после того ужина, и с тех пор она о нем не слышала. «Скоро увидимся», — сказал он ей на прощанье, но его отсутствующий взгляд не внушал доверия. Честно говоря, она готова была чем-нибудь утешить его, например, сделать массаж, как раньше, когда он бывал усталым или расстроенным. Он слишком много работал, и это начинало сказываться на его самочувствии. Мак принадлежал к тем мужчинам, которые думают, что расслабиться — значит пойти в тренажерный зал. Она пыталась вытянуть его отдохнуть на природе, но он не слушал ее, и почти каждая подобная попытка заканчивалась тем, что Тара отправлялась гулять одна. Как делала, в сущности, почти все, с тех пор как вышла замуж, — одна.

Уныло глядя на пелену дождя, Тара думала: уж не вернулся ли Мак в Лондон? Может быть, неудачная попытка примирения заставила его уехать? Сердце Тары упало.

Это было бы лучше всего, настойчиво убеждала она себя. У них с самого начала ничего не выходило — так почему же он решил, что получится теперь? Она ни за что не согласится вернуться к прежней жизни — когда Мак все время проводит на работе, а она в пустом доме чувствует себя одинокой и несчастной. И разве можно было назвать домом квартиру, которую они арендовали в Докланде? Нет. Ей было гораздо лучше у тети Бет.

Их маленький городок тих и прекрасен. Мак же навеки предан загазованному Лондону, где у них даже не было возможности познакомиться с соседями, поскольку те тоже целыми днями пропадали на работе.

— Что за скверная погода! — Тяжелая дубовая дверь в глубине комнаты скрипнула, и на пороге появилась Бет с подносом, на котором стояли две большие красные кружки. Почувствовав чудесный аромат французского кофе, Тара оставила щетку на буфете, который чистила без особого энтузиазма, и взяла кофе.

— Спасибо. Ты угадала мое желание.

— Но это не избавит от головной боли.

— Откуда ты знаешь, что у меня болит голова?

Поставив пустой поднос на стул, Бет отодвинула какие-то бумаги на конторке и присела на ее край. Ее длинные серьги с жемчугом покачивались на фоне огненно-красных волос. Отпив кофе, она понимающе взглянула на племянницу.

— Что, кроме головной боли, могут вызвать свалившиеся на тебя проблемы?

Тара пожала плечами.