Читать книгу - "Ты только попроси. Сейчас и навсегда - Меган Максвелл"

Я рассказываю ему, что она творила в Мадриде. Рассказываю, как она подстроила нашу с Эриком ссору. Рассказываю, как мы расстались именно из-за Бетты. Бьорн, выслушав меня, заявляет:

– Теперь я не удивляюсь тому, что происходит. Более того, я сейчас вернусь и тоже влеплю ей пощечину.

Я смеюсь, и Бьорн, радуясь, что я немного расслабилась, обнимает меня. В этот момент к нам подходит Эрик и с яростным взглядом рычит:

– Я еду домой. Ты едешь со мной или останешься с Бьорном, чтобы дальше поиграть?

Мы изумленно смотрим на него, и я заявляю:

– Ты идиот.

– Джуд… – сквозь зубы говорит Эрик.

– Что «Джуд», что?! На что это ты только что намекал?

Эрик не отвечает. А Бьорн весело толкает меня к Эрику и добавляет:

– Ладно вам, дурачки, закончите свой спор дома, в постели!

В машине мы молчим.

Мы оба сердимся, но я не понимаю, почему сердится он. Ведь Бетта это заслужила. Более того, она бесстыдно трогала его, трогала нас. Она приблизилась к нам. Будь она проклята!

По дороге у меня и у Эрика пиликают мобильные. Нам пришла куча сообщений. Но ни он, ни я на них не смотрим. Нам не до этого. Уверена, что это Фрида и Бьорн хотят узнать, как у нас дела. Когда мы приезжаем домой и ставим машину в гараж, я громко хлопаю дверцей. Эрик смотрит на меня, а я, желая поскандалить, кричу:

– Что еще?

Эрик подходит ко мне большими шагами:

– Ты могла бы не быть столь дикой и закрывать дверцу осторожнее?

– Нет.

Он удивленно вздымает одну бровь и повторяет:

– Нет?!

– Вот именно. Я не хочу быть осторожной! Не хочу быть осторожной, потому что я очень сердита на тебя. Во-первых, за то, что накричал на меня перед этой ненормальной Беттой, а во-вторых, за то, что сказал обо мне и Бьорне!

Эрик закрывает глаза.

– Почему ты не рассказала мне о Бетте?

– Потому что не видела в этом необходимости. Это наши с ней отношения.

– Ваши? Только ваши с ней?

– Совершенно верно. И прежде чем ты еще что-то скажешь, позволь мне сказать, что отец научил меня…

– Мы сейчас не с твоим отцом. Может быть, ты не будешь в это впутывать своего отца?

Возмущенная его гневом, кричу:

– Отлично… И почему это я не могу говорить о своем отце, когда мне этого хочется.

– Потому что мы разговариваем о Бетте, а не о твоем отце.

– Ты идиот, ты знал об этом?

Эрик не отвечает. Я не в силах сдерживаться. Я говорю то, что давно надо было сказать:

– Отец научил меня не поддаваться злым людям. А эта гадина, если не сказать хуже, обманула меня. Она обманула меня и усложнила мне жизнь. И ты хочешь, чтобы, встретившись с ней, я рассыпалась в любезностях? Ну уж нет… Этого я не сделаю даже после бутылочки чертового розового «Моэт»!

Не глядя на меня, он подносит руку ко лбу.

– Я не требую, чтобы ты ей аплодировала. Я лишь хочу, чтобы ты не связывалась с ней. Держись подальше от Бетты, и мы сможем жить спокойно.

– А что ты скажешь по поводу сегодняшнего вечера? Эта… эта… шлюха имела наглость подойти к нам в той темной комнате. Она прикасалась к тебе. Она трогала тебя своими грязными руками, а я еще и подбадривала ее, не зная, что это была она. Она трогала тебя при мне! Она снова спровоцировала меня. Она снова затеяла грязную игру. И ты считаешь, что я должна ей это простить?

Эрик не отвечает. Он в шоке от того, что только что услышал.

– Это она была той женщиной, которая…

– Да, она. Эта гадина. Это она была в темной комнате! – в отчаянии кричу я.

Он ругается, шагая взад и вперед, и наконец произносит:

– Уже поздно. Пойдем спать.

– Ни хрена подобного. Мы разговариваем. Мне наплевать, который сейчас час. Мы с тобой ведем взрослый разговор, и я не позволю, чтобы ты его прервал, потому что ты не хочешь разговаривать на эту тему. Я тебе сказала, что эта шлюха снова нас обманула. Она снова грязно с нами сыграла.

Он нервно мечется по гаражу, понося все на свете.

Вдруг он задерживает на чем-то взгляд. Это мой желтый шлем. О нет! Я закрываю глаза, ругаясь про себя. Боже, только не сейчас! Эрик идет к своей цели и, откинув синий чехол, орет:

– Что здесь делает этот мотоцикл?

Я выдыхаю. Ночка становится все хуже и хуже. Подхожу к нему и отвечаю:

– Это мой мотоцикл.

Не веря своим глазам, он смотрит на меня, потом смотрит на мотоцикл и шипит:

– Это мотоцикл Ханны. Что он здесь делает?

– Мне его подарила твоя мать. Она знает, что я занимаюсь мотокроссом и…

– Это невероятно! Невероятно!

Понимая, о чем он думает, я говорю более мягким тоном:

– Эрик, послушай, Ханне нравился тот же вид спорта, что и мне, а у меня здесь нет своего мотоцикла и…

– Тебе не нужен здесь мотоцикл, ты не будешь здесь заниматься мотокроссом. Я тебе это запретил.

Меня это выводит из себя. Снова начинает колоть кожа на шее.

Да кто он такой, чтобы мне запрещать что-либо? Готовая развязать войну, отвечаю:

– Ты ошибаешься, малыш. Я и дальше буду заниматься мотокроссом. Здесь, там и где только мне захочется. И чтобы ты знал, я уже ездила однажды утром с твоим кузеном Юргеном и его друзьями. Со мной что-нибудь случилось? Ничегошеньки!.. Ты, как всегда, все слишком драматизируешь.

Из его глаз сыплются молнии. Я знаю, что поступаю плохо, ведь сама подливаю масла в огонь, но поделать ничего не могу. Такая вот я несдержанная! Эрик смотрит на меня, кивает головой и, прикусив губу, спрашивает:

– И ты от меня все это скрывала?

– Да.

– Почему? Я считал, что первое, о чем мы друг друга попросили, когда снова сошлись, это была искренность, разве не так, Джудит?

Я не отвечаю. Не могу. Он прав. Я самая худшая. У меня покалывает шея. Опять эти пятна! Вдруг двери гаража открываются и появляются Соня и Марта. Они смотрят на нас, и Соня говорит:

– Эй, вы, зачем вам нужны мобильные?

Я с удивлением смотрю на них – меньше всего я ожидала увидеть их здесь. Который сейчас час? Но Эрик кричит:

– Мама, как ты могла дать Джудит мотоцикл?!

Женщина смотрит на меня, и я вздыхаю.

– Сынок, успокойся. Этот мотоцикл стоял у меня дома без дела, а когда Джудит сказала, что она, как и Ханна, занимается мотокроссом, я решила ей его подарить.

Эрик фыркает и опять орет: