Читать книгу - "Прекрасные господа из Буа-Доре - Жорж Санд"

Один только старый испанец и не думал есть, пить и красть. Банда из Брильбо против его воли опередила более серьезных помощников, которых он нетерпеливо ждал, чтобы совершить свою месть. Он не боялся потерять жизнь — он заранее готов был пожертвовать ею, — но увидеть, что его операция провалилась из-за поспешности и жадности тех презренных, которые присоединились к нему, он не хотел.

Не в силах сдерживать их до того часа, когда его настоящие союзники должны были выступить в поход и повести дело, он последовал за ними.

Среди боя он, единственный исступленно смелый человек, естественно оказался во главе. Но когда битва была выиграна, он стал для них никем, и вскоре, как мы видели, должен был взять на себя труд охранять башню ворот, откуда можно было заметить приход тех, кто должен был осуществить захват и разграбление замка, а следовательно — погубить всех, кто послужил причиной или орудием убийства д'Альвимара.

Те, кто оказался в замке, принимали спешные меры, необходимые для защиты от нового штурма. Они видели и слышали оргию бандитов, и если бы захотели пожертвовать фермой, то легко выбили бы оттуда противников картечью из больших мушкетов. Но они боялись попасть в пленных, число которых было неизвестно, и в скот, которого было слишком много, чтобы он весь мог войти в желудки этих изголодавшихся.

Сосчитавшись, установили число павших или взятых в плен.

Адамас впустил в конюшни всех жалких бесполезных членов прихода. Этим беднягам дали побольше свежей соломы и велели сидеть спокойно и жаловаться потише, чего нелегко было добиться.

Лориана и Мерседес занялись тем, что перевязывали раненых и кормили детей.

Тем временем Адамас расставлял своих людей во всех уголках, подвергавшихся выстрелам нападавших, так, чтобы предупредить их огонь своим, и, чтобы никто не уснул, все время ходил от одного к другому, расточая похвалы и ободряя, выражая надежду, опасения или совершенную уверенность в развитии событий, смотря по темпераменту каждого. Мудрый Адамас, никогда не державший в руках другого оружия, кроме расчески и щипцов для завивки, явно выполнял роль «мухи на рогах у вола», роль, которую он умел сделать полезной, и которую считают необходимой те, кому знакомы беррийские медлительность и апатия.

Когда все было налажено, Адамас, изнуренный усталостью и волнением, бросился на стоявший в кухне стул, чтобы хотя бы пять минут отдышаться и прийти в себя.

У него было очень тяжело на сердце, и он ни с кем не решался поделиться своим горем. Он один знал, что Марио вовсе не должен был сопровождать своего отца в Брильбо, и что, если Марио еще не схвачен, он мог с минуты на минуту приехать и попасть в руки врага.

Ни Лориана, ни Мерседес не разделяли его тревоги; чтобы они не беспокоились, маркиз скрыл от них свои планы. По его словам, речь шла всего лишь об облаве, для которой он уводил всех своих людей. Они, конечно, предчувствовали нечто более серьезное по его озабоченному виду и переговорам, которые он вел целый день со своими друзьями и слугами; но они слишком хорошо знали его отцовскую любовь для того, чтобы опасаться, что он подвергнет Марио какой-либо опасности, и обе полагали, что он проведет ночь в замке д'Арса или в замке Кудре.

Адамас был в полной растерянности, он спрашивал себя, не должен ли он заставить всех своих людей трудиться, чтобы закончить расчистку потайного хода и пройти по нему навстречу Марио, и послать кого-нибудь, чтобы предупредить маркиза, одновременно помогая бежать женщинам. Но он слишком хорошо измерил расстояние, чтобы не знать: там еще на много часов работы, и на время этих работ замок, оставшись без охраны, может быть захвачен. Что тогда станет с ними, запертыми в этом подземелье, так как наверняка вход не ускользнет от внимания грабителей.

Его беспокойные размышления прервал приблизившийся к нему на цыпочках Клиндор.

— Что ты здесь делаешь, негодный паж? — с раздражением сказал ему Адамас.

И, забыв о том, что сам отдыхал, прибавил:

— Разве эта ночь подходит для отдыха?

— Нет! Я это знаю, — ответил паж. — Но я ищу…

— Кого? Говори скорее!

— Каретника! Вы не видели его?

— Аристандра? А ты видел его, что ты его разыскиваешь? Отвечай же!

— Я не видел его в замке; но так же верно, как то, что вы здесь, я видел его на постоянном мосту, пока там дрались.

— Погибель моя! Его вовсе здесь нет, я за это ручаюсь! Но Марио! Он должен был привести его домой! Ты видел Марио?

— Нет; я подумал о нем, я искал глазами; Марио там не было.

— Тогда слава Богу! Если бы Марио был с ним, ты не увидел бы одного без другого. Он ни на шаг бы не отошел от него. Он бы не бросился в бой! Несомненно, господин оставил при себе малыша и послал каретника, чтобы сообщить об этом. Но этот бедняга!.. Ты говоришь, он дрался?

— Как тридцать чертей!

— Я в этом уверен! А потом?

— Потом, потом… решетка упала, и я побежал закрывать ворота.

— Черт возьми! она могла упасть на… Скорее, бери этот факел, идем!

— Нет, нет. Я видел раздавленных людей. Его там не было.

— Ты плохо посмотрел, ты боялся!

— Боялся, я? Ну, нет!

— Все равно, идем, говорю тебе!

И Адамас поспешил вновь открыть ворота и с трепетом взглянуть на трупы, расплющенные железными зубьями. Они к тому же были так истерзаны, что это душераздирающее зрелище заставило пажа выронить из рук факел.

Адамас с бранью поднял факел и в его неярком свете он увидел стоящего позади него Аристандра.

— Ах, друг мой! — воскликнул он, бросаясь к нему на шею. — Марио? Где Марио?

— Спасен! — ответил возница. — И я тоже, не без труда! Скорее, стакан можжевеловой настойки или виноградной водки! У меня зубы стучат, а я не хочу умирать, черт возьми! Я еще могу здесь пригодиться!

— На кого ты похож, бедный мой друг! — сказал Адамас, быстро приведя его в кухню, где Клиндор налил ему вина. — Откуда ты вылез?

— Из пруда, черт возьми, — ответил покрытый тиной каретник. — А как еще я мог войти? Уже четверть часа я топчусь в грязи, и за мои ноги цепляется трава.

И, сорвав свою превратившуюся в лохмотья одежду, он голым устроился у огня, сказав:

— Посмотри, Адамас, не слишком ли много крови я теряю, и останови мне ее, старина, потому что я чувствую слабость!

Адамас осмотрел его; у него было около десяти ран и столько же ушибов.

— Силы небесные! — воскликнул Адамас. — Я не вижу ни одного целого места на твоем несчастном трупе!

— Сам ты труп! — воскликнул каретник, опрокидывая новый стакан. — Ты думаешь, я привидение? Конечно, я возвращаюсь издалека; но мне уже лучше: у меня шкура толстая, как у моих лошадей, благодарение Господу! Не дай мне истечь кровью, вот все, о чем я тебя прошу. Это никуда не годится, чтобы человек терял кровь своего тела.