Читать книгу - "Гарем Ивана Грозного - Елена Арсеньева"

– Жениться?! – хохотнул Савка. – Не, лучше в петлю. Оладийнебось и матушка нажарит, пока можно и холостому погулять. На мой век блядейхватит. Что проку с жены? Только и знает, что лежать под мужиком и дрожать, впору ли слюбились, нет ли, да как бы не зачреватеть. А вот мне такие девкиразлюбезные попадались, такие умелицы, что аж пар из ушей валит, когда она стобой разные штуки выделывает. И спереди, и сзади, и по-всякому. После этихлапушек на наших телок и глядеть неохота, не то что юбки им задирать.

– На наших телок, ишь ты! А те девки иноземные были, что ли?– хмыкнул Данила, делая строгое лицо, но против воли ощущая некоторое волнениев крови, как и следует быть при таком жарком разговоре. – И где ж ты такихдевок щупал? Неужто в Болвановке теперь не только кабаки пооткрывали, но иблудилища?

– При чем тут Болвановка? Я немецких девок отродясь терпетьне могу, все они дылды сухоребрые, – пренебрежительно сказал Савка. – Местазнать надо! Только тебе зачем? Ты у нас жениться собрался. Будешь свою рябуюкурочку всю жизнь теребить, так и не узнаешь, что такое настоящая сласть!

Данила поджал губы. Он полюбил Дуню с одного взгляда, доэтих пор сторонился девиц, а к ней сразу так и прикипел, теперь весь белый светсловно бы сошелся в ней одной. Эта полнота чувств, внезапно открывшаяся иобогатившая его, делала Данилу счастливым, однако сейчас, после Савкиных слов,он почувствовал, что на его солнце будто бы набежало малое темное облачко.Стиснул зубы: «Ну и что? Ну и пусть! Моя Дуня небось всех на свете краше!» Итут же вспомнил, что Дуня пока не его, а будет ли его, это еще бабушка надвоесказала.

– Тебе бы я мог, конечно, удружить и сказать, где с такойкралюшкой поиграть можно, – снисходительно заявил Савка. – Но ведь ты спешишь,на ночь задержаться не можешь.

На душе Данилы стало совсем смутно. Он спешит… А куда?Почему они с отцом решили, что все выйдет, как им хочется? Еще неведомо, когдадяде Самойле приспеет случай подобраться к царю с просьбою. А вдруг ИванВасильевич будет не в духе? Вдруг поддержит жену и откажет Разбойниковым? Еще иразгневается, что досаждают ему с такими пустяками! Как бы с головой непроститься из одной только охоты жениться. Не лучше ли выждать время, а потомДуне еще разок пасть в ножки государыне, слезно взмолиться? Небось тятенька,как порассудит, так и согласится, что не след спешить в Александрову слободу.Вот сейчас Данила вернется домой и скажет ему… Нет, не сейчас. Надо же ещеСавкина коня поглядеть!

– Никуда я нынче уже не поеду, – буркнул, отводя глаза. –Того и гляди смеркнется, чего по темноте ноги ломать?

– И впрямь! – смешно взмахнул руками Савка. – Ведь и конямоего смотреть уже поздно. Не дело это – такого красавца при лучинеразглядывать, на нем солнышко играть должно, на его крутых боках. Знаешь что,Данила? Давай я тебя лучше к одной пригожей девке сведу. О-ох… – Савказажмурился и покрутил головой. – Она тебя в узел завяжет, вот те крест святой.

– А это где? Идти далеко? – спросил Данила как быравнодушно, а на самом деле с трудом удерживая нетерпение и сам себе дивясь.

Кровь в нем так и кипела! Ну, конечно, закипишь тут, еслиуже спал и видел Дунюшку в своих объятиях, на широкой постели, считал дни ичасы, а теперь счастье отодвинулось в дали дальние. Или он не мужик? Когда попьянке с дружками хвалились, кого чем Господь наделил, вышло, что Данилаоснащен получше иных прочих. У кого уд в палец с вершком, у кого – в вершок сноготком, а у него – в пядень с кувырком![62] И такой жеребец без надобности встойле застаивается, в то время как нутро горит и ноет похотливо. До милойДунечки когда еще доберешься, а тут… прямо хоть нынче откроется сластьневедомая!

Савка опасливо оглянулся:

– Тебе скажу, только тише! Больше никому. Даешь слово?

Данила торопливо перекрестился.

– Князь мой Михайла Темрюкович вывез из своих басурманскихкраев девку-красавицу. Сам ее употреблял вволю, а теперь, видать, осточертелаона ему, послал за новыми, молоденькими, а эту дает побаловаться своимопричникам, когда отличить кого хочет. Мне давал, Митьке Якушеву, ещедвум-трем. Не, он ее не больно разбазаривает, бережет. Зело борзая девка-то,небось при добром обращении еще послужит. Поэтому только для своих, для самыхудалых.

– Ну, ты, значит, удалой, а мне-то он ее с какой радости впостель даст? – вновь приуныл Данила.

Эх, не везет ему нынче! Дуню, считай, потерял, а теперь ещеи блудяшка иноземная уплывает из рук. А хоть уже разгорелась – моченьки нет.Вот же искуситель Савка, почище дьявола!

– Дурила! – снисходительно глянул приятель. – Я небось еедля себя спрошу. Вишь, как мой князь меня любит. Так и сказал: «Тебе, Савка, попервому слову девку представлю, как ты есть человек верный и надежный». А девкасия, чтоб ты знал, только в темноте принимает в постелю. Ну а ночью-то всекошки серы, она и не спознает, кто с ней. Только ежели покличет тебя Савкою, тыуж отзовись. Да смотри не оплошай!

– Ничего, как-нибудь не оплошаю! – хрипло сказал Данила,сглатывая слюну: в горле от нетерпения пересохло. – Небось не ты один герой.

Он сам себя не узнавал. Явилась было мысль о Дуне – отогнал,словно докучливую муху. Околдовал его Савка, что ли? Если бы пили, можно былобы сказать – опоил. Но ведь не пили! Или бесы блудодейства крутились где-торядом?.. Эх, эх, правду говорил один разумный поп: не бес человека крушит, а онсам грешит да свои грехи на бесовы плечи перелагает.

А, ладно, однова живем! Не согрешишь – не покаешься.

Между тем Савка замедлил торопливые шаги и, обернувшись кдружку, пристально вгляделся в его лицо, уже чуть видное в стремительнонакатывающих сумерках.

– Только… только вот что напоследок скажу тебе, Данила.Потом вякнешь кому хоть слово, где был да что делал, – башку потеряешь. Небольно-то князю моему охота, чтоб слух пошел, он-де в своем доме блудилище содержит.Черкесы – они знаешь, какие шалые? Зароют – и концов не найдешь.

Данила поджал губы. Поздновато взялся Савка предупреждать.Раньше надо было, а теперь – чего уж? Довел до того, что Данила калиткувышибить не руками-ногами готов, а… вот именно, этим самым! Пяденем с кувырком.

– Ты сам поменьше болтай, – сказал нетерпеливо. – Веди уж.Поглядим, что там у вас за краля. А то, может, выйдет на словах – что нагуслях, а на деле – что на балалайке. Может, до нее и дотронуться противнобудет!