Читать книгу - "Лилии над озером - Роксана Михайловна Гедеон"

Да, хотя бы на день. В нынешних обстоятельствах даже несколько часов могли нас спасти. Я была убеждена, что посыльный из Парижа вот-вот прискачет. Нет, герцога дю Шатлэ не должна постигнуть печальная судьба графа де Фротте, расстрелянного в Алансоне. Он должен дождаться гонца и лично прочесть приглашение в Тюильри! Как только оно попадет ему в руки, он станет недосягаем для мести Гийома Брюна.

У меня дрожали руки и ноги, пока я выбиралась из постели, и кровотечение снова открылось, хотя ранее мне казалось, что оно уже утихает. Господи, дай мне сил! Я не задумывалась в тот момент, разумно ли поступаю, и повиновалась только чувству долга и страху перед потерей любимого. Потом, позже, я позабочусь о себе… вылечусь… после родов женщины обычно выздоравливают. Да, обычно так и бывает. А Александр нуждается в моей помощи уже сейчас.

Хлопнула дверь.

- Матерь Божья! Что это вы творите?!

Маргарита, войдя в спальню, остолбенела, увидев меня, стоящую посреди комнаты. Лицо у меня было бело, как мел, волосы растрепаны. Я вся шаталась. В голове у меня и вправду мутилось, будто перед потерей сознания.

Я жестом попыталась остановить ее.

- Постой, ты не понимаешь… Я должна пойти к Брюну.

- Да вы с ума сошли! Что вы себе придумали!

- Я должна попросить за Александра, - повторила я несколько раз, как сомнамбула. - Должна попросить за него…

Лицо старой горничной побагровело.

- Чтоб мне провалиться на этом месте, мадам, если я позволю вам хоть шаг сделать из этой комнаты! Я еще не готова вас похоронить!

Прежде чем я успела возразить, она распахнула дверь, громовым голосом позвала служанок. Вслед за ними на зов поспешила повитуха.

- Женевьева, голубушка, ну-ка, берите наше дитя. И заботьтесь о нем хорошенько, поскольку мадам Сюзанна, по-видимому, совсем лишилась рассудка!

Схватив меня чуть ли не в охапку, ничуть не церемонясь и не слушая никаких моих доводов, она поволокла меня к постели, силой уложила, не переставая при этом причитать и браниться.

- Свет не видывал такой глупой женщины! Вы что, решили уморить себя? Хотите, чтоб ваш новорожденный сын, потеряв отца, еще и без материнской заботы остался?! Вы посмотрите на себя. Краше в гроб кладут!

Маргарита казалось мне сейчас сильной, как медведица, и никаких сил сопротивляться ей у меня не было. Да и, по-видимому, я действительно была очень нездорова… Она приложила ладонь к моему лбу и воскликнула:

- Конечно, я так и думала: у госпожи герцогини жар. Она не понимает, что делает. Слишком больна, бедняжка! Настрадалась при родах… Марианна, милая, неси-ка сюда чего-то успокоительного.

- Послушайте, - пробормотала я, пытаясь противиться, - не слишком ли много вы себе позво…

- Не слишком! Уж нынче-то я настою на своем, чтоб вы ни говорили!

Они вдвоем с Марианной, не позволяя мне подняться, чуть ли не насильно напоили меня каким-то сонным зельем. В определенный момент я почувствовала, что обессилена настолько, что не могу пошевелить и пальцем. Веки мои слипались, голова горела.

- Надо же, с таким-то жаром отправляться куда-то! Нет-нет, и думать забудьте, я не пущу. Даже если придется привязать вас к постели… Разве не вы когда-то чуть не умерли после родов? Не вы ли сами мне об этом рассказывали, мадам? Имейте хоть крупицу здравого смысла в голове!

Она говорила о родильной горячке, которая когда-то чуть не убила меня и чуть не осиротила близняшек… Доселе я как-то не вспоминала об этом, но теперь вспомнила, и это сильно напугало меня, сломив окончательно. Под ворчливые интонации голоса Маргариты я забылась, очень надеясь, что во время моего короткого забытья Провидение сохранит для меня и Александра, и всю мою семью.

Глава шестая

«За Бога и короля»

1

1 марта 1800 года поместье было оглашено громом барабанного боя и ружейных залпов. От этого шума я и очнулась, хотя, по правде говоря, в кошмаре последних дней привыкла ко всякому гвалту. Прошло некоторое время, пока я избавилась от испуга, охватившего меня поначалу, и стала понимать, где нахожусь. Стояли сумерки, но со двора в комнату проникали яркие сполохи света. На миг мне показалось, что это снова пожар, но я была так слаба, что даже не двинулась с места.

Потом я вспомнила, что совсем больна, что Белые Липы разгромлены, а Александр под арестом, - стало быть, я одна-одинешенька в своем горе, - и тихо заплакала в подушку. Впрочем, барабанный грохот мешал сосредоточиться на слезах. Я приподнялась, попыталась дотянуться до звонка. Скрипнула дверь, и в спальню тихо вошла Маргарита.

Я молча уставилась на неё. Она, видимо, успела немного поспать и переоделась - по крайней мере, не выглядела такой растрепанной, как раньше. Ни слова не говоря, она подошла к умывальному столику, взяла посеребренный таз и полотенце и приблизилась ко мне.

- Слава Богу, вы уже не горите, мадам. Надо привести вас в порядок.

Я не противилась, ощущая в душе облегчение от ее слов, что жара у меня нет. Она протерла душистой водой мое лицо, шею, плечи. Я почувствовала себя бодрее. Маргарита взбила мне подушки и помогла сесть более прямо.

- Где Реми Кристоф? - прошептала я.

- Утром самолично доставила его в Гран-Шэн. Мадам Констанс была очень рада. Аппетит у вашего сына отменный! Настоящий генерал растет. А вы непременно его проведаете, как только поправитесь.

Трудно глотнув, я спросила:

- Что это за шум? Барабаны… Может быть, это…

Я хотела сказать, что, может быть, бой барабанов означает, что Поль Алэн найден и, таким образом, Александр будет спасен от расправы, но Маргарита закончила мою фразу совсем иным образом:

- Это синие так чтят своего убитого полковника. Сегодня его похоронили, наконец. А после этого, говорят, Брюн устроит суд.

- Суд?

- Над вашим мужем, мадам, - одними губами произнесла Маргарита и отвернулась, скрывая слезы.

Я тоже отвернулась, и по той же причине. Тяжелый комок сдавил мне горло. Дрожь сотрясала тело. Маргарита забеспокоилась.

- Что с вами, мадам? Не приведи Господи, лихорадка снова вернулась?

- Лихорадка? Черт возьми, разве это единственное, чего нужно бояться?!

Маргарита пропустила мимо ушей мой грубый тон и безучастно продолжила:

- О да, это большое несчастье… Все уверены, что господина герцога не спасти. Брюн, говорят, пышет гневом и на что