Читать книгу - "Ты теперь мой враг - Тиана Тесса"

Сдерживаю вновь подступающий приступ и сжимаю губы. Я бы всё отдала, чтобы Демид тогда не подошёл к джипу. Пусть бы с Оксаной остался, пусть не со мной, пусть улыбался бы ей и любил, и если бы мне пришлось изо дня в день смотреть на них, я бы скорее пожелала этого, чем никогда больше не иметь возможности услышать его вдох. Я просто хочу, чтобы он был жив. На глаза снова наворачиваются непрошеные слёзы. Всё могло быть иначе. Всё.

И если раньше истязала лишь себя, то сейчас имею полное право разделить вину ещё с двумя. Ошибку я тоже допустила тем вечером, и до беспамятства себя доводить меня никто не заставлял, но Глеб умело воспользовался моим состоянием и пусть не рассказывает теперь, что считал, будто я тоже о нём мечтаю.

— И кому из вас пришла в голову эта «замечательная» идея?

Я едва сдерживаюсь, чувствую, как Астахов напрягается. Нервны натянуты, провода оголены. Я вдруг понимаю, что Глеб по-прежнему меня к себе прижимает, и в его объятиях мне становится неуютно ещё больше.

Теперь от его близости, а не от высоты передо мной.

— Мне, — убивает Астахов своим спокойствием. В его интонации звучит еле уловимое чувство вины, небрежное, случайное. Как будто он не жизнь разрушил, а забрал последний кофе в автомате. — Малена хотела Демида, я — тебя.

— Всё это время, — глотаю эмоции, пытаясь озвучить догадки. Сжимаю кулаки до боли. — Все её действия — это ты? Она на тебя работала?

— На меня, — даже не собирается отпираться Глеб.

— И с Иваном связался по её наводке?

— По её.

Такие простые ответы, они как выстрелы на поражение. Один щелчок и сразу в цель. И шансов никаких.

— Парень, кстати, действительно на тебя в обиде. С готовностью вызвался поучаствовать в нашем с тобой «знакомстве», — бьёт наотмашь правдой Глеб. — Но когда я послал его за тобой в хостел, — говорит он, сделав паузу, а я замираю, — всё выспрашивал, насколько серьёзно настроен Юдин. Храбрился, крутым себя изображал, а глаза бегали. Переживал за тебя парень, первым хотел тебя найти. Твоё местоположение всё равно бы вычислили, позже, но мне нужно было, чтобы в то утро у тебя имелось алиби, и чтобы с пожаром тебя не связали.

Глеб снова замолкает, проводит руками по плечам, немного сдавливает их, я тут же вспоминаю, как Оксана уверяла, будто Ивана не посылала за мной в гостиницу… Выходит, она говорила правду. Усмехаюсь мысленно. Просто интересно, она за меня боялась, или гнева Демида. Глеб снова наклоняется и понижает тон:

— Вот, что ты творишь с окружающими, Лика. Просто не представляешь, какая ты… Не представляешь…

Глубоко дышу. Медленный вдох — продолжительный выдох.

— Я творю, — произношу, растягивая губы в нервной улыбке. — Я творю, — повторяю, пытаюсь отдышаться, закрываю глаза от порыва ветра, который бросает пыль в глаза. Качаю головой. — Вы совершали бесчеловечные поступки, Глеб. Вы ненормальные! Сколько времени вы потратили на свои идиотские цели? Вы жили чужими жизнями. У вас не было своих!

Вспоминаю, сколько крутилась вокруг Демида Малена, усмехаюсь. Два свихнувшихся на своих целях человека, просто с маниакальной зависимостью идущие напролом — поистине разрушающая сила.

Я смотрю на реку перед собой. Блики от восходящего солнца расползаются мерцающим сиянием по её поверхности, когда так слепит, рассмотреть глубину невозможно, да и не тянет. А тем временем, там, под водой, жизнь. Борьба за выживание, инстинкты, неизвестность. Я была слишком ослеплена своими чувствами. Пока вот так же, словно в параллельной вселенной, против нас с Демидом разрабатывался план.

— Хорошо сработались, — усмехаюсь снова. Малена как-то хвасталась, будто нашла «влиятельного папика», признание Оксаны позволяет мне сделать кое-какой вывод, и я его озвучиваю: — Ты её и к отцу Демида отправил?

— Отправил. Вопросов никаких не возникло ни у кого, она уже работала с ними через подставную фирму, так, ерундовые дела. Знаешь, ни на что особо не рассчитывал, просто искал удобный случай. Ей удалось даже устроиться в компанию Бронского-старшего. Ситуация с Юдиным показала мне, что имея информацию, можно выбиться, куда угодно. Кто ищет, тот найдёт, Лика. И мне повезло. По наводке Малены я сумел обзавестись бумагами, подтверждающими что в одном из проектов отец Демида подтасовал данные. Для любого другого это просто бумажка, не имеющая ценности, а вот если она Юдину в руки попадет — не очень хорошо выйдет. Для Бронского-старшего. Помнишь, меня на дороге подрезали? — задаёт Глеб вопрос и не дожидаясь ответа, поясняет: — Мне тогда сделали последнее предупреждение. Говорили, что я влез, куда не просили, — он делает паузу, выдыхает.

А я тут же вспоминаю, как его избили.

— Но я сообщил, что у меня есть кое-какие документы, на которые Мирославу будет интересно взглянуть и что касаются они Бронского-старшего. После я вёл переговоры, и хоть сначала Юдин не очень впечатлился, его больше интересовали бумаги на землю, тем не менее, позже он решил и на эти документы взглянуть. Так бумаги на отца Демида и попали к тебе, — усмехается Глеб. — Заодно можешь поквитаться с бывшим свёкром, кажется, он тебя не очень любил.

Астахов водит руками по моим плечам, как будто согревая:

— Мой тебе последний подарок. Прощальный. Даже немного грустно, что ты не будешь по мне скучать.

Тон Астахов понижает, и как будто в пустоту говорит:

— Ну что ж. Сам виноват.

Насмешка звучит зловеще, я очень хорошо понимаю, что ничего весёлого в этом нет. Сжимается сердце, от отчаяния принимается биться снова, ускоряясь. Сострадания к Глебу нет, но отдать бумаги Юдину — значит, подставить его, самого Бронского-старшего, и если провернуть всё верно, обезопасить себя. Мне хочется возмездия, слишком жестокую игру вели все они. Но всё равно такого исхода я не желаю. Однако документы мне пригодятся. Даже усмехаюсь.

Тут же чувствую, как ослабевают пальцы на плечах, Глеб шумно вдыхает, касаясь губами моих волос и немного отстраняясь, руки теперь разжимает. Я же поворачиваюсь и ловлю его взгляд: отчаянный, сломленный, в нём больше никакой надежды. И правильно. Правильно ты, Глеб, всё понимаешь.

Даже не по себе становится от того, как он меня разглядывает теперь: больная любовь действительно сводит с ума и толкает на невообразимое. Но игра чувствами заходит слишком далеко, и мне совершенно не хочется анализировать поступки Глеба. Да и сил нет. Я просто хочу вернуться в тот злополучный вечер, когда села к нему в машину, и больше никогда не сомневаться в Демиде.

Губу закусываю от отчаяния.

Нет его больше.

Нет.

— Ты спрашивал, что все в нём находят, — говорю, взгляда не сводя. Смотрю серьёзно, уверенно. — Задавался вопросом, как так выходит, что всё время не ты… А знаешь почему? — Астахов напрягается, прищуривается, светлые глаза кажутся практически прозрачными, бесцветными. Я касаюсь ладонью пиджака Глеба с левой стороны. Астахов замирает от моих движений. — Всё дело в нём. Вот здесь он был честным. Да, деятельность Демида тоже не всегда была законна, но он не составлял хитрых схем, которые портили жизнь, которые разрушали семьи. Тебе до него далеко, Глеб. У тебя внутри грязь. Ты ничего не вынес из моих лекций. Начинать нужно с себя. Как ни старайся, ты никогда не займёшь его место. Ты — не он, — теперь этой же ладонью бью его в грудь. Ещё раз, сильнее. Сжимаю губы.