Читать книгу - "В оковах страсти - Дагмар Тродлер"

Архидьякон откашлялся.

— Да будет Господь милостив ко всем нам. — Его взгляд почти сочувствующе остановился на мне. — Вы видите, дорогое дитя… — Его кадык двигался вверх—вниз, пока он подыскивал подходящие слова. Я не понимала, почему он так занервничал. — Лишь один Господь Бог может доказать вашу невинность. Он должен вынести свой приговор!

Церковник взял себя в руки и выпрямился.

— Элеонора, дочь свободного графа, готовы ли вы подчиниться приговору Господа?

— Нет! — воскликнула я. — Я невинна! Покойник даже не коснулся меня.

В толпе опять зашептали, кто-то засмеялся. Змеей из моего рта выползла ложь, холодная и гладкая. Он коснулся меня, заколдовав мою душу…

— И я не желаю выходить за вас замуж!

— Бог покарал нашего графа такой бабой, — услышала я, как вздохнул за моей спиной какой-то рыцарь.

И прежде чем я смогла продолжить, на мое плечо тяжело опустилась рука отца.

— Ты сделаешь то, что требует от тебя досточтимый господин. Ты подвергнешься испытанию, чтобы устранить все сомнения по поводу твоей невинности…

— Отец, не принуждай меня, именем матери прошу, не принуждай…

На какое-то мгновение он оцепенел, имя матери и ее любовь встали между нами. Он покраснел.

— Не тронь ее, — наконец, как отрезал, проговорил он, глядя на Кухенгейма. И совсем тихо, мне: — Я не позволю командовать мною! Речь идет о будущем моего графства, Элеонора, а совсем не о том, что могло бы тебе понравиться. Пойми же это наконец! Неужели тебе не стыдно выглядеть смешной? — Его лицо стало пунцовым от гнева. Слезы полились из моих глаз. И, наверное, впервые в жизни я осознала, что была собственностью отца, он мог распоряжаться и моей судьбой, и моей жизнью…

— Почтеннейший, помогите мне! — Я бросилась перед архидьяконом на колени, схватила его руки и прижала их к своему лицу. — Помогите мне, возьмите меня с собой к бедным сестрам, прошу вас! Позвольте мне дать обет…

— Ничего подобного ты не сделаешь! — Отец попытался отшвырнуть меня от церковника. — Одна моя дочь уже умерла в монастыре, хватит! Тебя ожидает другая судьба…

— Разрешите мне дать обет, господин, — плакала я, уткнув голову в ладони. — Пожалуйста, возьмите меня с собой…

Рядом с нами кто-то, посмеиваясь, закашлялся.

— Милое небольшое представление, моя дорогая. — Фон Кухенгейм наклонил голову и улыбался мне. — Сомневаюсь, что вы готовы для молитвы, фройляйн!

— Замолчите сейчас же! — Архидьякон поднял меня с колен. — Вы лишились рассудка, графиня. Позвольте поговорить с вами с глазу на глаз. — С этими словами он потащил меня за колонну, где нам никто не мог помешать.

— Вытрите слезы, дитя, и успокойтесь. Я хорошо знал вашу матушку, она была богобоязненной, милой женщиной. Никогда не призывайте ее, когда попадаете в такую сложную ситуацию, Элеонора. Она была бы крайне недовольна вашим поведением, уж поверьте мне.

Я посмотрела на него и медленно кивнула. Матушка была бы в ужасе.

— Но… — Он медлил. — Вам ведь ясно, что вы должны быть подвергнуты этому Господнему испытанию? И неважно, кому пообещал вас отец — сомнения в вашей невинности после истории, которую я услышал, может выразить каждый. И ваш святой долг — развеять это сомнение перед Богом и людьми!

— Да, достопочтенный господин, — прошептала я и опустила голову.

— Так что же угнетает вас, дитя? С каким камнем на душе вы вынуждены вести борьбу? — Он пристально взглянул в глаза. — Не причиной ли тому слуга-язычник? Говорите, Элеонора… не следует ли мне исповедовать вас?

Огромный комок застрял у меня в горле, не давая вздохнуть.

— Чумное дыхание грехов так и кружит над вами, бедная фройляйн.

Увидев, что я продолжала молчать, он схватил мою руку и сжал ее.

— Господь позаботится о вашей потерянной, сбитой с толку душе, дитя мое, вам нужно время перед судом Божиим, чтобы вновь обрести себя, и я хочу помолиться за вас, чтобы вы вновь обрели покой.

Он ободряюще погладил меня по горячей щеке.

— И когда все будет позади, вы станете покорной дочерью и сделаете то, что требует от вас отец. Будете хорошей супругой господину фон Кухенгейму, такой, как была ваша мать вашему отцу, и…

— Нет, — с трудом переводя дыхание, промолвила я, — я не смогу, господин, я не смогу подчиниться, я не хочу…

Лицо его помрачнело.

— Только что я призывал вас к покорности и сдержанности, а вы вновь поднимаете свой голос. Вы разочаровываете меня, Элеонора! Вам не следует делать этого — женщина должна покоряться мужчине и смиренно принимать все его решения! Покоритесь своей повинной судьбе и подумайте о том, сколь серьезным наказаниям я смогу подвергнуть вас!

Он покинул меня, и я слышала, как он обратился ко всем:

— Суд Божий должен состояться в пятницу утром после главной мессы. Она должна быть острижена, облачена во власяницу и подвергнуться испытанию водой в присутствии всех здесь собравшихся. В пруду, недалеко от замка. А до этого она должна поститься и молиться, как это и положено по закону Церкви. Да будет Господь с тобой, бедная фройляйн. — Он посмотрел на меня. — Мы будем молиться за вас.

В зале стало шумно. Не все представляли теперь, как должны относиться ко мне, старались не встречаться со мной взглядом, отводя глаза, когда я, покидая зал, проходила мимо, так и не сумев сосредоточиться ни на одной разумной мысли. «Она сделала это?», «Она обесчещена?», «Вы верите ее словам?» — то и дело раздавался за моей спиной шепот. Одна женщина поспешно осенила себя крестом, прежде чем отвернуться от меня. Никто не осмеливался заговорить со мной, казалось, что грозный упрек Кухенгейма сделал меня неприкасаемой…

Расходились и члены суда. Слуги расставляли столы для вечерней трапезы.

На подкосившихся ногах я опустилась на скамейку возле колодца. Надо мной промчался, сметая все на своем пути, смерч. Мой мир превратился в руины. То, что до сих пор я могла предотвратить гордостью или слезами, произошло — отец обещал меня мужчине и определил день свадьбы. И жизнь моя будет такой же, как у всех женщин: подвяжу волосы, покрою голову накидкой и буду носить на бедре пояс супружеской верности. Я буду подчиняться, каждую ночь спать с ним, каждый год рожать ему детей, до тех самых пор, пока, как мать, не умру от этого…

Мороз пробежал по моей коже. Когда это было решено? Лет мне более чем достаточно, чтобы наконец начать выполнять обязанности супруги. Казалось, что никого не волновало, что жених не знатного рода, пока он вписывался в планы свободного графа.

Как шкурка окорока, земли Кухенгейма прилегали к территории Зассенбергов. Вассал мог похвалиться плодородными полями и богатыми рыбой озерами, а земля его холмов на краю Эйфелевых гор была столь хороша, что на ней даже удалось возделать виноградники, чтобы из выращенного винограда производить сухое, но очень вкусное вино. Один из предпочитаемых кайзером путей из Аахена в Трир проходил через замок Кухенгейма, и рассказывали, что повелитель уже дважды был у него в гостях.