Читать книгу - "Искупление - Элизабет фон Арним"

class="p1">Нора услышала новости на Денмарк-Хилл, в доме старой миссис Ботт, куда она бросилась, как только рассталась с Милли. Ей хотелось прогуляться, выпустить пар, дать выход переполнявшим ее чувствам, а заодно еще разок взглянуть на Мейбл (они уже виделись несколько раз с тех пор, как та таинственно покинула Фреда, так и не объяснив почему). Однако главная причина, отчего Нора выбрала именно этот путь, заключалась в том, что в конце ее ожидала приятная долгая прогулка вверх по склону холма, где можно было пройтись вволю, и, хотя ей нередко приходило в голову, что незавидна судьба женщины, которая только и может себе позволить, что взобраться на холм, на этот раз она мысленно поблагодарила благословенную возвышенность, ибо благодаря ей Норе довелось наблюдать самую великолепную семейную драму, о какой можно было только мечтать. Она не пробыла в доме и десяти минут, когда драма эта начала разыгрываться, а уж тогда Нора застыла как приклеенная – настолько поглотило ее происходящее; времени для нее не существовало, поэтому домой она едва успела к ужину.

Вначале все шло обычным ходом, как сказала бы Рут. Старая дама тихо тряслась в кресле у камина, закутанная в лиловую шерстяную шаль, маленькие ее ступни покоились на скамеечке.

– О, мои дорогие, – временами говорила она, чтобы привлечь к ним общее внимание, – теперь такие ножки уже не встретишь.

Насколько помнила Нора, старушка всегда с тихой радостью выслушивала новости о Милли, что же до Мейбл, та вовсе не радовалась, а сидела и молчала, похожая на больную обезьяну, у которой мех лезет клочьями. Нора пожирала ее глазами в нетерпении: как бы ей хотелось, чтобы Мейбл встала и рассказала, из-за чего у них с Фредом вышла ссора. Потом появилась Рут и присоединилась к ним, что нисколько не нарушило обычного хода вещей, ибо женщины семейства Ботт всегда приходили и собирались вместе в это время дня, особенно когда, как теперь, носили траур и не могли показаться в обществе. Ничто не предвещало, что вот-вот разразится драма.

При виде Норы Рут как будто пришла в замешательство, и это тоже не показалось чем-то необычным. Нора же решила, что Рут выглядит смущенной оттого, что растерялась, и весело окликнула ее со своего места на коврике перед камином, где она стояла, не слишком красиво расставив ноги. Рут это заметила, заметила и старая миссис Ботт, но по доброте сердечной простила, хотя, разумеется, предпочла бы, чтобы ноги невестки вели себя как положено ногам дамы из приличного общества.

– Здравствуй, Рут, ну вот мы и снова вместе, – добродушно бросила Нора.

«Как будто мы пара клоунов-забияк из пантомимы», – подумала Рут, подчеркнуто не замечая ее, и перевела взгляд на старую даму.

– Я думала… Я хотела бы поговорить с Мейбл, мама.

– О, давай же, давай, – поддержала ее Нора, что прозвучало крайне нелепо и неуместно, по мнению Рут, которая и на этот раз оставила реплику невестки без внимания. – Да ради бога, поговори, если сможешь. За все время, что я здесь сижу, Мейбл не проронила ни слова, но, может, тебе больше повезет, – усмехнулась Нора.

Бедный Джордж, подумала Рут, подчеркнуто не замечая ее. Дерзкие яркие глаза невестки обежали унылую фигуру Рут – воплощение респектабельности. Бедный Алек, подумала Нора. В семье Ботт жены охотно жалели чужих мужей.

– Ты, наверное, думала где-то уединиться с Мейбл, дорогая? – спросила старая дама. – Ну, в столовой прекрасный камин: не хотите ли пойти туда вместе и поговорить по душам?

– А это звучит устрашающе. Берегись, Мейбл! – воскликнула Нора.

И действительно: судя по выражению лица Мейбл, она не была расположена к беседам по душам.

Рут успела лишь оставить без внимания восклицание Норы, на большее не хватило времени, поскольку в следующий миг открылась дверь и вошла Эдит.

– О боже, я ухожу! – выпалила Нора, увидев, кто пришел, и поспешно схватила перчатки с дивана, где их бросила, после чего даже почтенная дама сочла, что вмешательство Норы и ее намеки невыносимо раздражают, и продребезжала надтреснутым голосом:

– Только не сейчас, дорогая. Посиди с нами, отдохни немного. Сюда так долго добираться. Может, чашечку хорошего чая?..

– Нет, спасибо, мама. Мне нужно вернуться к Милли, я обещала…

– Может, тогда передашь своей гостье от меня пару слов? – вмешалась Эдит, и ее ледяной резкий голос словно ножом полоснул собравшихся дам.

– Да, дорогая Эдит, – прошелестела старуха. – Передай Милли наилучшие пожелания и проходи, пожалуйста, садись поближе к огню. Кажется, сегодня снова довольно холодно, хотя повсюду и расцвели прелестные весенние цветы.

– Скажи ей, – произнесла Эдит, обращаясь к Норе, – чтобы вычеркнула меня из списка.

– Из какого списка, дорогая? – осведомилась почтенная дама.

– Думаю, пора отбросить церемонии, – Эдит обвела глазами невесток со свекровью, – и поговорить о Милли начистоту.

– Какие церемонии, дорогая? – переспросила старуха. – Мейбл, милая, ты не могла бы позвонить Дженни и попросить, чтобы нам поскорее подали чай? Сегодня испекли сладкий пирог: уверена, вам, девочки, понравится.

– Полагаю, я могу остаться, мама? – Эдит прошла в глубину комнаты. – Мои вещи в холле.

– Остаться, дорогая? Ты хочешь сказать, остаться на ночь?

– На много ночей, – коротко отозвалась Эдит, и вот тогда Нора придвинула к себе стул, уселась и приготовилась насладиться зрелищем.

– На много ночей? – повторила почтенная дама. – Ну конечно, ты можешь остаться, если хочешь. Вместе с Мейбл, выходит, жены уже двух моих сыновей приехали погостить. Что ж, вы составите друг другу приятную компанию. На ужин у нас жареный цыпленок и, смею сказать, чудесная цветная капуста. Кажется, я уже чувствую ее запах. Мейбл, дорогая, ты скажешь Дженни?

Эдит подошла к камину и, прежде чем снова заговорить, постояла там, подождала, пока старая служанка войдет, выслушает распоряжения и снова удалится. Нос Эдит заострился, ноздри сжались, губы превратились в узкую полоску. Немного смущенная этим непривычным зрелищем, Нора притихла; у Рут начали подгибаться ноги – случилось что-то недоброе, не иначе, решила она, опустилась на край дивана и склонила голову, чтобы смиренно принять новые несчастья, готовые на нее обрушиться. Мейбл тем временем, съежившись в углу, с тоской смотрела в окно.

– Я всегда думала, – заговорила старая дама, как только за горничной закрылась дверь и прежде, чем Эдит успела открыть рот, – что слишком много суеты поднимают по пустякам, без всякой надобности, мои дорогие, слишком много суеты.

– Вы думаете, что все уже не важно, ничто не имеет значения, да, мама? – произнесла Эдит, еле разомкнув сжатые губы. И Рут, сгорбившаяся на диване, подумала: как хорошо, что Эдит это сказала, – ибо ей часто казалось глубоко трагичным, что такая старая, уже стоящая на пороге вечности женщина, как ее свекровь, еще, очевидно,