Читать книгу - "Опрометчивый поступок - Джудит Айвори"

Лидия непроизвольно стиснула руки и ощутила в них что-то твердое. Книга. Она открыла ее и прочла посвящение. Это заставило ее беззвучно ахнуть.

«Посвящается моему отцу, Джозефу Джереми Коди, которого я любил и люблю, которым гордился и горжусь».

Лидии живо вспомнились пустоши. Там ее по очереди посетили две глубокие мысли. Во-первых, что нельзя иметь все сразу – и Сэма, и привычную жизнь. В этом она была абсолютно права, но не пришла от этого в восторг и в конце концов решила иначе: это вполне возможно, если только сохранить свой секрет. Вот это уже было ошибкой. Любить – в первую очередь означает быть честным, пусть даже и с риском, что тебя не поймут и не одобрят.

Эта мысль оставалась с Лидией весь день, вплоть до той минуты, когда Роуз явилась помочь ей переодеться на ночь. Она была неузнаваема: поникшая, с заплаканными глазами. Казалось, она в глубоком горе.

Медленно,, шаркающей походкой, она обошла комнату, включая свет, потом задернула шторы и разложила на постели ночную сорочку Лидии. Когда та вошла из малой гостиной, то словно попала в колодец густой тишины. Роуз стояла у кровати, как соляной столп.

– Что-нибудь с Томасом?

– Нет, он здоров.

– Значит, с тобой?

– Я тоже здорова.

Но что-то было не так. Эта несчастная молодая женщина ничем не напоминала утреннюю веселую щебетунью.

– Скажи, в чем дело!

Роуз прошаркала к кровати и присела на край рядом с Лидией, как делала всегда, когда им хотелось поделиться секретами. Некоторое время она молча разглядывала свои пальцы.

– Я так расстроена, мисс Лидия, так расстроена! – Губы ее задрожали, однако она подавила слезы и продолжала: – Я хотела ребеночка… но час назад…

– Что?

– Мои месячные! Они пришли, хоть и с запозданием! Лидия придвинулась ближе и обвила рукой дрожащие плечи

подруги.

– Мисс Лидия, что, если я вообще никогда не забеременею?

– Ты слишком спешишь.

– Я надеялась, что сразу получится. Такая жалость!

– Что ж, тогда я тебе сочувствую. Посочувствуй и ты мне: я беременна.

– Это невозможно, – сказала Роуз, выпрямляясь. – Вы ведь даже не заму… – Лицо ее побелело, на нем отразился такой ужас, словно Лидия на ее глазах распадалась на части. – Скажите, что вы пошутили!

– Это правда. Там, на пустошах, мистер Коди был таким…,

– Негодяем! – прошипела Роуз.

– Вовсе нет, – мягко возразила Лидия. – Он думал, что нам не стоит этого делать, это я уговорила его. – Чувство облегчения заставило ее улыбнуться. – Я хочу сказать, что пошла на это с открытыми глазами. – Она даже засмеялась, хотя и не слишком весело. – Не смотри на меня, как на соблазненную и покинутую. И потом, что сделано, того не воротишь.

– Прошу меня извинить, – сказала Роуз деревянным голосом.

И больше ничего: ни осуждающих, ни утешительных слов. Стараясь не встречаться с Лидией взглядом, она соскочила с кровати, выпрямилась в струнку, насколько это позволяли ее округлые формы, и пошла к выходу. Дверь захлопнулась.

В ожидании ее возвращения Лидия упорно удерживала на лице приветливую улыбку. Но время шло, и когда стало ясно, что Роуз ушла окончательно и бесповоротно, она ощутила невыразимое одиночество.

Последующие несколько дней они ни разу не оставались наедине. Поднявшись на ночь к себе в комнату, Лидия находила все, что нужно, уже приготовленным, но Роуз там не было. Она видела ее лишь мельком и неизменно ловила взгляд, полный глубокого разочарования. Судя по всему, горничная сберегла секрет хозяйки, но о дружбе речи уже не шло. Дружеское расположение исчезло, словно Лидия была навсегда вычеркнута из списка близких людей. Нетрудно было угадать ход ее мыслей: порядочные девушки так не поступают! Сама Роуз без труда сберегла девственность до законного брака и считала себя вправе порицать хозяйку за слабость нравственных устоев.

Все это неприятно намекало на будущие проблемы с родителями. Мать без колебаний осудила бы Лидию, да и отец скорее всего тоже. Поддержи они дочь – и тень ее опрометчивого поступка неизбежно пала бы на все семейство. Единственным выходом было отмежеваться, осудить ее наравне с другими.

Чем больше Лидия раздумывала, тем беспросветнее казалось будущее. Главное, ей некого было винить. Она сама навлекла все это на свою голову.