Читать книгу - "Ночи Калигулы. Восхождение к власти - Ирина Звонок-Сантандер"

— Я не чувствую дыхания. Даже слабого, — ответил он, поворачивая к Калигуле озабоченное лицо.

— Неужели конец? — Калигула задыхался от волнения. — И он умер сам! Нам не пришлось ничего делать!

Макрон крепко сжал руку Гая, заставляя его молчать.

— Пришла наша очередь. Теперь нужно действовать быстро и решительно! — спокойно и убедительно прозвучал отрезвляющий голос префекта претория. И Калигула, поддавшись влиянию несгибаемого солдата, выравнялся и усмехнулся непередаваемой, великолепной улыбкой превосходства.

Макрон, глядя на молодого человека, которого обучил многому, ощутил нечто. Это «нечто» Калигула перенял не от Макрона, в лупанарах и тавернах. Это «нечто» досталось Гаю Юлию Цезарю Калигуле в наследство от длинного ряда предков, Юлиев и Клавдиев. Называлось это необыкновенное свойство врождённым величием. И бедный солдат Невий Серторий Макрон поневоле был вынужден склониться перед Гаем.

Макрон стал на колени. Сморщенная рука Тиберия неподвижно покоилась на ложе, рядом с лицом префекта. Макрон неотрывно смотрел на перстень, полностью закрывающий фалангу безымянного пальца. Перстень с римским орлом. Символ высочайшей власти. Некогда он украшал палец Октавиана Августа. Затем перешёл к преемнику славного императора. Кто владел этим перстнем — владел Римом.

Макрон осторожно приподнял руку Тиберия и осторожно стянул драгоценный перстень. Он соскользнул легко. Тиберий изрядно исхудал в последние недели. Пальцы его теперь походили на птичьи лапы.

Префект претория задумчиво взвесил на ладони тяжёлое золото. Как безумно хотелось Макрону натянуть этот перстень на собственную могучую, привыкшую повелевать руку! Но нельзя! Даже тень колебания не должна отразиться в его тёмных глазах. Калигула наблюдает пристально! Он ещё молод, но притворяться умеет! Умеет мстить и быть злопамятным!

Почтительно склонившись, Макрон преподнёс перстень Калигуле. По-прежнему стоя на одном колене, он надел императорский перстень на безымянный палец Гая — нового императора! И припал долгим поцелуем к его тонкой, почти мальчишеской руке, покрытой золотистыми волосками.

Калигула ликовал. Победным жестом он поднял вверх правую руку. Сверкнул в пламени высоких медных светильников перстень, на котором римский орёл распускал чёрные крылья.

* * *

Они вышли на террасу. Впереди — Калигула, позади него, отставая на два шага — Макрон. Не очнувшиеся от беспокойных снов патриции сбегались к вилле. И молчали в тревожном предчувствии.

Гай подошёл к перилам, облокотился и глянул вниз, на толпу. Прохладный весенний ветер шевелил золотисто-рыжие волосы. Над Неаполитанским заливом с резким криком кружили чайки.

— Император Тиберий, мой дед, скончался! — громко выкрикнул Калигула. Голос его дрожал от радости, а со стороны выглядело — от печали.

Гости замерли. Тишина казалась почти хрустальной. Умер не просто Тиберий, гнусный старик с похабной вонючей пастью. Целая эпоха ушла в прошлое!

— Слава Гаю Цезарю, новому принцепсу и императору! — раздался у левого уха Калигулы громоподобный голос Макрона.

— Слава Гаю Цезарю! — четыре дюжины глоток подхватили приветственный возглас.

Прозрачная слезинка скатилась по небритой щеке Калигулы. Он глядел прямо на солнце. Восходящее светило ослепляло нового императора, но он упрямо не отводил взгляд. Патриций Тит Цезоний неслышно подошёл к Гаю Цезарю и набросил ему на плечи лиловую мантию, подобранную в опустевшей опочивальне никому не нужного Тиберия.