Читать книгу - "Обрученная с розой - Симона Вилар"

Анна оглянулась и увидела, что Майсгрейв уже проснулся и, сидя у костра, глядит в ее сторону. Встретившись с ним взглядом, девушка смутилась и поспешила перевести глаза на Гарри. Тот тоже только что проснулся и сидел взлохмаченный, ничего не соображая. Потом просиял:

– О, я вижу, обед у нас не хуже, чем в Уорвик-Кастл. Да еще и в обществе самой графини.

В этот миг бесшумно появился Оливер. Ни слова не говоря, присел у костра, взяв протянутый ему на кинжале кусок утки. Филип повернулся к нему. Юноша сказал:

– Нас уже ищут. Только что в аббатстве побывали люди герцога. Посты стоят на всех дорогах.

Филип кивнул:

– Значит, не успели.

Перехватив виноватый взгляд Анны, он сказал:

– Ради всего святого, миледи, не вините себя. Никакая другая женщина не выдержала бы ничего подобного. Жалеть не о чем. Мы сделаем все, что в человеческих силах, чтобы целой и невредимой доставить вас во Францию.

– И с превеликим удовольствием! – обжигаясь мясом, вставил Гарри. – Ведь ехать в компании с вами – это небывалое везение, клянусь слитком сарацинского золота!

Ели молча. Анна внезапно подумала, что, когда они принимали ее за мальчишку, она чувствовала себя куда свободнее. Теперь же, хотя о ней и заботились, предлагая лучшее место и лучший кусок, она все время испытывала двоякое чувство. Ее смущали лукавые взгляды Гарри, она изумлялась, ловя на себе полный обожания взгляд Оливера, и даже невозмутимый Фрэнк вел себя столь неуклюже, что его смущение передалось и ей. Проще других держался Майсгрейв. Он был учтив и предупредителен, однако той теплоты, что прежде установилась в их отношениях, не было и следа. Своей вежливостью Филип словно воздвигал преграду, давая понять, что он всегда помнит о знатности и высоком положении Анны Невиль, не смея приблизиться к высокородной леди.

Позже, когда стемнело и они уже седлали коней, Майсгрейв заметил:

– По-видимому, нам придется изменить направление и двинуться через Оксфордшир.

Анна изумилась:

– Но это же означает повернуть совсем в другую сторону! А ведь еще сегодня утром вы говорили, что наш путь лежит к морю.

– Все дело в том, миледи, что герцог Глостер первым делом займется тем, чтобы не дать возможности ни одной живой душе покинуть пределы Англии. Наверняка во все гавани уже разослан приказ усилить надзор за отъезжающими. Я думаю, при таких обстоятельствах нам следует рискнуть и отправиться в самый крупный порт королевства – в Лондон. Там нас меньше всего ждут.

С этими словами он пришпорил Кумира.

В пути им приходилось беспрестанно петлять, объезжая сторожевые вышки и дозоры на дорогах, сворачивать с них, чтобы пропустить отряды вооруженных лучников. Они избегали жилья и, если видели где-либо огонек, тут же спешили сделать крюк. Они галопом проносились через открытые пространства и исчезали в лесах, где Филип высылал кого-нибудь вперед и они двигались, соблюдая величайшую осторожность. Затем с какой-нибудь возвышенности они осматривали дорогу и, избегая встречных, ехали дальше.

Ночь стояла звездная, и Филип часто поглядывал на небо, чтобы не сбиться с пути. Было тихо и прохладно. Воздух благоухал запахами свежей земли, мха и трав, пришедших в движение древесных соков. На полях уже зазеленели всходы. Путники ехали всю ночь, нигде не останавливаясь, только дважды покормили коней да подкрепились сами.

Когда рассвело, они преодолели уже немалое расстояние, и теперь, давая передохнуть лошадям, двигались шагом по дну глубокой лощины с густо поросшими кустарником крутыми склонами. Покрытая мхом тропинка вилась между кустов орешника и остролиста по обрывистому берегу протекавшего по дну лощины ручья. Осторожно ступая, лошади тянулись гуськом, косясь на шумящую внизу воду.

– Как вы себя чувствуете, миледи? – спросил Майсгрейв, поворачиваясь к спутнице.

Девушка устало улыбнулась. В этот миг ее лошадь втянула воздух и громко заржала. Из чащи донеслось ответное ржание. Филип придержал Кумира. «Проклятье! Тропа так узка! И упаси Господь, чтобы это оказались лучники короля или Глостера!»

Но то, что последовало за этим, превзошло все его самые худшие опасения. По дороге у края лощины двигался большой вооруженный отряд. Возглавлял его рыцарь на рослом, покрытом клетчатой попоной коне. И хотя он был сплошь закован в латы, с опущенным забралом, без герба или девиза на щите, Майсгрейв тотчас узнал в нем таинственного воина, который преследовал их от самого Йорка.

Рыцарь тоже узнал беглецов. Он остановил коня и какое-то время сидел неподвижно, словно не веря в столь неожиданную удачу. Затем медленно опустил руку в железной перчатке на рукоять меча.

Майсгрейв наскоро прикинул шансы. Сомнительно, чтобы они смогли уйти от неприятеля в этой тесной лощине да еще на измученных долгим переходом лошадях. Но и сражаться без доспехов против закованного в броню и численно превосходящего противника… Филип вздохнул – иного выхода не оставалось. Одно было утешительно: их позиция не позволяла противнику окружить и уничтожить их одним махом.

Выхватив из-за пояса футляр с письмом, он передал его Анне:

– Скачите, миледи, и да хранит вас Бог. Боюсь, нам уже ничто больше не поможет. Желаю вам добраться до Франции и передать графу письмо.

Стремительным движением он перекинул плащ через левую руку, затем выхватил меч и, взглянув на троицу своих воинов, невозмутимо сказал:

– Бывало, друзья, и похуже. Что ж, не нам бояться смерти. В конце концов, она лишь наше прибежище в мирской суете.

Взглянув на Анну, не трогавшуюся с места, он прикрикнул:

– Ну же, миледи!

– Я остаюсь с вами, – побелевшими губами выговорила девушка.

Филип выругался в бешенстве:

– Прочь! Это приказ! Не заставляйте меня мешкать и подставлять открытый фланг врагу.

В этот миг раздался приглушенный забралом голос предводителя чужого отряда:

– Не спешите так, сэр Майсгрейв. Мы готовы с миром отпустить и вас, и ваших людей при условии, что эта переодетая пажом девица останется с нами. Мы не причиним ей вреда и будем обращаться с ней со всей почтительностью, приличествующей особе ее положения.

По губам Филипа скользнула усмешка. Он снова взглянул на Анну:

– Скачите, миледи. И сделайте все, чтобы моя честь не была запятнана, а письмо короля попало к вашему отцу!..

В ту же секунду он с силой ударил плашмя мечом по груди ее лошади. Животное от боли и неожиданности присело на задние ноги и заржало, а затем, понукаемое всадницей, галопом понеслось прочь.

Невозможно передать, что чувствовала в этот миг Анна. Она только отчетливо сознавала, что это их последняя встреча.

«Он не сказал мне ни слова… Он заботится лишь о своей чести… А я… Я же люблю его!»

Впервые Анне открылось, что за чувство владело ею все эти дни. Прежде гордая дочь Уорвика не пыталась разобраться в своих ощущениях, принимая их за искреннюю признательность, но ни на миг не забывая о разнице в их положении. Однако сейчас, когда Майсгрейв пожертвовал собой ради того, чтобы она могла скрыться с этим проклятым письмом… Мучая лошадь шпорами, она рыдала на скаку, цепляясь за гриву.