Читать книгу - "Ее дикие звери - Э. П. Бали"

class="p">— Н-ну, теперь понятно, что это не Дикарь. — Минни сглатывает. — Он и писать-то нормально не умеет.

— Верно. — Я шепчу, потому что даже просто произносить это вслух — уму не постижимо. — Это работа моего отца.

Я снова накрываю тело змеи, и мой разум включается, как старый, изношенный двигатель.

Я принадлежала моему отцу с самого начала. Даже когда он изгнал меня, он все еще держал меня на цепи. Он все еще командовал мной. Так он утверждает права на свою собственность. Напоминает мне, кто я на самом деле.

Злобный, манипулятивный ублюдок. Он готов убивать своих людей, только чтобы отправить мне сообщение. Просто чтобы попытаться выставить меня в дурном свете. Решил подставить меня в очередной раз.

— Никто не должен знать об этом, — тихо говорю я. — Если они узнают, это навредит моему делу на суде, я уверена в этом. Лайл подумает, что во всем виновата я. Меня снова заклеймят убийцей. Все будут думать, что это сделала я. Они и так думают, что я пыталась убить своего отца.

— Тогда что мы будем делать? Спрячем труп? — шепчет Минни, плотнее затягивая полотенце. — Пожалуйста, только не говори мне, что мы собираемся попытаться вынести это отсюда тайком!

Я смотрю на нее, потому что она сказала «мы». Я не заслуживаю ее, правда, не заслуживаю.

У меня ощущение, что мой разум переключается на старую, редко используемую передачу.

— Я хочу, чтобы ты притворилась, что никогда этого не видела, — говорю я спокойным, глубоким голосом, который не похож на мой собственный. — Я хочу, чтобы ты вернулась в ванную и оделась. Когда ты вернешься, все будет так, словно ничего и не было.

— Лия, — глаза Минни расширяются так, что видно белки. — Пожалуйста, не говори мне, что ты уже занималась этим раньше.

— Нет, не занималась. — Но видела достаточно.

Когда твой отец — Королевская кобра, принцессе приходится видеть при Дворе больше убитых змей, чем положено. По словам моего отца, это единственный способ справиться с неповиновением.

— Тогда что ты собираешься делать с телом? — шепчет она. — У него есть семья. Друзья. Кто этот человек?

Я проглатываю огромный комок в горле.

— Я знаю, Мин.

Мне кажется, ее вот-вот вырвет, и, честно говоря, меня тоже.

— Минни, я не хочу, чтобы ты была вовлечена в это. Поэтому, пожалуйста, я умоляю тебя, вернись в душ, и мы сможем притвориться, что этого никогда не было. Хорошо?

Она смотрит на меня и, вероятно, видит в моем взгляде что-то такое, что заставляет ее медленно кивнуть.

— Хорошо, Лия.

— Генри, иди с Герти.

Он возмущенно щебечет, но, к счастью, подчиняется, хоть и неохотно.

Я напряженно смотрю вслед удаляющейся спине Минни, и когда она закрывает дверь, начинаю действовать. Нужно от всего избавиться. От всех простыней и пухового одеяла. К счастью, на этих кроватях есть наматрасник, и я заворачиваю все в него, чтобы не прикасаться к мертвому телу.

Но я чувствую его вес в своих руках, как молот судьи.

Нет времени гадать, кто это. Я не узнаю гадюку, но, скорее всего, она из Академии. Сердце колотится с перебоями, когда я окутываю себя и сверток своим невидимым восьмым щитом.

Прошло несколько недель с тех пор, как я использовала восьмой щит, но это все равно что погрузиться в старую танцевальную программу. Воздушный покров окружает меня с мягким свистом, и мне приятно сознавать, что никто не увидит и не учует меня, когда я побегу избавляться от улик. Открыв дверь своей камеры, я обнаруживаю, что коридор пуст, выскальзываю наружу и спускаюсь по узкой лестнице. Мне просто повезло, что ночные замки еще не сработали. По моим оценкам, у меня осталось чуть больше часа.

Раньше я недолюбливала своего отца, но теперь это переросло в полномасштабную ненависть. Он превратил меня в человека, который прячет трупы. Он превратил меня в настоящего преступника. Богиня, по моим венам должен струится ледяной гнев, но вместо него я чувствую только ужас. Он тянет за собой оковы из стали и костей, которыми я окружаю себя… и они трещат по швам.

У входа в наше общежитие стоят два вооруженных охранника, так что мне приходится ждать несколько мучительных минут, пока девушки вернутся со своего ужина, чтобы выскользнуть наружу.

Оказавшись на улице, я начинаю быстро соображать.

Мой первый инстинкт — найти кухонные мусорные баки и выбросить все это туда. Преимущество моего ароматического щита в том, что он не оставляет моего запаха на одежде или простынях и работает круглосуточно, а это значит, что полиция не сможет учуять меня на гадюке. Поэтому я обхожу столовую с тыльной стороны, и, к счастью, пространство между зданиями свободно от патруля. Я осторожно открываю мусорный бак и некоторое время стою там, присматривая место для своей ноши.

— Прости, — шепчу я. — Мне чертовски жаль. Кем бы ты ни был.

На самом деле, если мой отец убивает змею, то для этого есть какая-то причина, — будь то неподчинение, неуважение или невыполнение своих обязанностей. Но кто бы это ни был, он не заслуживает того, чтобы его тело выбрасывали в мусорный бак. Никто этого не заслуживает.

Я не могу этого сделать.

Слезы текут по лицу, и я стараюсь не рыдать из-за того, во что превратилась моя жизнь. Из-за контроля, который он имеет надо мной, даже здесь, где существует федеральный мирный договор. С тяжелым вздохом я опускаюсь на холодный бетон.

Что-то первобытное во мне смотрит на восток.

Потому что я знаю трех зверей, которые умеют избавляться от мертвых тел. Которые не единожды совершали отвратительные поступки. Бегать по кампусу с мертвым телом — новый вид унижения, и это опустошение захватывает мой разум оцепенением, превращая мои мысли в ничто, кроме смога и теней.

А потом мои ноги начинают двигаться сами по себе. Через несколько секунд я выхожу из переулка и сворачиваю на знакомую тропинку. Моя анима стонет, она — единственное, что я слышу, единственная сила, толкающая меня, направляющая прямо к мужским общежитиям.

Не успеваю я опомниться, как уже стою перед старым зданием, стараясь не задыхаться, слегка покачиваясь на ногах под стрекотание цикад в траве.

Я смутно осознаю, что это полумесяц, серебристо-голубой свет которого самым неземным образом ложится на готические изгибы и замысловатую решетку спальни.

Это могло быть сном. Совершенно другой мир.

Мир, в котором из темноты приближается фигура.

Моя анима скулит, когда тени расступаются перед высоким волком, крадущимся по тропинке. Мои губы приоткрываются при виде его обнаженного торса, выставленного на всеобщее обозрение, как на