Читать книгу - "Власть и Крах - Дж. Д. Эванс"

— Помнишь, как этот мальчик Джабр нашёл щенка дикой собаки в затопленной норе?

— Тот, которого он хотел обучить быть боевой собакой, — сказал Макрам.

Он всегда сожалел, что остался в стороне и позволил Джабру оставить себе бедное животное.

— Да. Он боялся собаки, думал, что она укусит его, если он не покажет ей, что она принадлежит ему.

— Я помню, — сказал Макрам, задаваясь вопросом, подходит ли Тарек к сути, или он решил уйти от темы Кинуса и Наиме.

Джабр был жестоким дрессировщиком животных. На самом деле именно его обращение с собакой заставило тогдашнего командира сипахов решить, что он непригоден для общения с лошадьми, и отправить его к янычарам. Бедное животное не отличало верх от низа, половину времени Джабр нянчился с ним, хвалил и кормил объедками. Затем он бил собаку, так что зубы западали внутрь, за совершенно нормальное поведение, например, когда она жевала кожу на виду.

— Пёс, наконец, напал на него, — сказал Тарек, — из-за кролика.

— Я и забыл про кролика, — сказал Макрам.

Один из других мальчиков сжалился над собакой, вынужденной спать на улице в одиночестве, и дал ей старого игрушечного кролика, набитого соломой. Вещица была уродливая, оборванная, без лапы и одного уха. Но собака повсюду носила его с собой. Джабр ненавидел кролика, потому что хотел, чтобы его собака была свирепой и пугающей. Поэтому он забрал его и избил другого мальчика за то, что тот вмешался. Собака чуть не оторвала Джабру за это руку.

— Как звали другого мальчика?

— Зейн. Он забрал собаку. Они оба сейчас на пограничных заставах. Собака получает больше похвал, чем Зейн, — Тарек ухмыльнулся.

Макрам искоса бросил на него хмурый взгляд.

— Почему бы тебе просто не сказать мне, какую точку зрения ты пытаешься донести?

— Нет смысла. Просто беседую. Но я сейчас пойду, проверю, как там сзади.

— Тарек, — сказал Макрам.

— Нет смысла. Мы говорили о твоём брате, — Тарек начал разворачивать свою лошадь, — и это напомнило о Джабре.

Его лошадь перешла на рысь, затем на галоп.

Макрам наблюдал за ним до тех пор, пока ему не пришлось неловко повернуться, чтобы проследить за ним. Прежде чем повернуться лицом вперёд, он поискал её в центральной группе всадников. Она ехала в самом центре, её слуги, стюарды и дворцовая стража образовывали концентрические круги от неё, так что она казалась ступицей колеса хаоса. Центр всего сущего. Он перевёл взгляд вперёд, сжимая бока своей лошади, заставив двигаться быстрее и дальше от неё.

* * *

Тарек присоединился к нему, когда они достигли края Аль-Нимаса. Они обогнули город. Макрам не хотел иметь дело с толпами, которые препятствовали бы их продвижению. Он был готов вылететь из седла, готов был отыскать расстояние от Наиме, которое позволит ему дышать. Каждая его клеточка чувствовала притяжение к ней, его дыхание, его тело, его сердце. Попытка избегать её в каждом действии и мысли сведёт его с ума, если сначала не убьёт от истощения.

Каждый мужчина и женщина в группе были так же, как и он, готовы выпрыгнуть из седла. Настроения были накалены, и когда они добрались до города, им пришлось ехать в непосредственной близости, из-за чего вспыхнули небольшие ссоры. Каждый раз, когда кто-то огрызался на кого-то другого или лошадь визжала от гнева, он выходил из себя ещё больше. Молчание Тарека говорило о том, что он был в таком же настроении, и они не разговаривали друг с другом последние два километровых знака, которые потребовались им, чтобы обогнуть город до северной оконечности, где дорога проходила вдоль приземистой толстой стены, окружавшей дворец.

Зимняя буря преследовала их вторую половину дня, и предшествовавший ей холодный ветер настиг их, когда они добрались до ворот дворца. Хлопья снега взметнулись в воздух, когда его люди, к которым присоединилось ещё несколько из дворцовой стражи, проводили путешественников из Тхамара внутрь.

Тарек остался верхом, кружа среди хаоса, чтобы понаблюдать за происходящим. Из конюшни пришли мальчики за лошадьми, а его солдаты работали с тхамарскими стражниками, чтобы укрыть раненых от ветра, пока их не отвезут куда-нибудь, где за ними будут ухаживать.

Макрам оставался верхом только до тех пор, пока не нашел Наиме в суматохе. Он передал свою лошадь одному из конюхов и направился к ней. Внутренний двор, в который они попали, был не садом с гравийными дорожками, а выложенным каменной плиткой. Чёрный базальт чередовался с белым известняком, образуя узоры из линий, квадратов внутри квадратов и визуальных лабиринтов. Фасад дворца был выложен одинаковыми чёрными базальтовыми кирпичами и белым известняком, с центральной полосой на полпути к внешней стене, выполненной из больших квадратов мозаики, каждый из которых представлял собой набор повторяющихся геометрических фигур, проходящих по фасаду каждого здания, окружавшего внутренний двор. Фонтан, достаточно большой, чтобы в нём можно было купаться, находился в центре двора, прямо на одной линии с лестницей, ведущей к входу во дворец. Семья Рахаль всегда отдавала предпочтение огню, и фонтан с водой соответствовал этому.

— Агасси, — Самира преградила ему путь и поклонилась. — Пожалуйста, сообщите мне подробности о том, где будут размещены Султана и её люди, и я позабочусь об этом. Вам не нужно беспокоиться о таких пустяках.

Она выпрямилась и осталась стоять с ровной спиной, улыбаясь и сложив руки перед собой, устремив взгляд куда-то в район его подбородка. Удивительно собранная для мага огня. Холодный ветер ослаб, и снежинки начали падать короткими, тяжёлыми хлопьями.

— Какой ты свирепый страж, — сказал Макрам. — Никто бы не ожидал этого по твоему виду.

Она наклонила голову в знак согласия.

— Она проделала замечательную работу, научив тебя быть такой же, как она.

Макрам посмотрел мимо неё и обнаружил, что потерял Наиме из виду. Он хотел бы, чтобы она оказалась внутри до того, как на них обрушится буря, а это произойдёт очень скоро.

— Спасибо вам, Эфендим, — сказала Самира. — Я не могла бы пожелать более щедрого комплимента.

— Она поручила тебе это задание или ты взяла его на себя?

— Я её слуга, Эфендим. Мой долг