Читать книгу - "Потерянные в прямом эфире - Алиса Евстигнеева"

Зато потом все прелести материнства свалились на меня разом и без предупреждения. Родители Игоря улетели домой, сам Игорь Валерьевич вышел на работу, а мы с Сеней остались один на один.

Я не могу сказать, что это было сложно, скорее уж как-то безысходно. Мой мир сузился до одного крошечного младенца, связь с которым была слишком невнятной и тонкой, чтобы я могла ощутить свою уверенность. Заботилась об Арсении, делая всё необходимое, будто бы на автомате. Особой усталости не было, так… подавленность и отрешённость. И даже приходы Игоря домой не особо меняли моего состояния, хотя он честно пытался разгрузить меня, не понимая одного: дело было не в усталости.

По мере того как шло время, Арсений становился беспокойней, начались колики, ночи стали бессонными и бесконечными. И пусть из еды мне можно было всё — не кормила же — бывали дни, когда за целый день я могла ни разу не подойти к холодильнику. Не хотелось.

Он мог часами рыдать. Я ходила по квартире, раскачивая его на руках, прижимая к себе, и боролась с тошнотой, вызванной мыслью, что это навсегда.

Иногда в гости заезжала Надя (общение со Светой отвалилось как-то само собой). Это было как глоток свежего воздуха, ей даже ничего рассказывать не надо, просто сидеть и рыдать у неё на плече, пока она гладила меня по голове. Я больше никогда в жизни столько не плакала, сколько в тот год.

Несколько раз к нам заглядывал Макаров, вызывавший во мне неизменную волну гнева. Отчего-то мне было стыдно, что он видел меня такую: измученную, растрёпанную и несчастную. Словно я провалила очередной экзамен ещё и перед ним.

А ещё была Ольга Вениаминовна, любимым развлечением которой было поймать Ключевского на лестничной площадке и начать страдать на тему «бедный Арсений».

— Опять весь день плакал, — вздыхала мадам Ветрова. — Не знаю, чем там ваша мама занималась, наверное спала.

Игорь устало тёр шею, пространно кивал головой и шёл домой. Ему тоже было непросто. Считывая моё состояние, он сам погружался в какое-то оцепенение. Он так же, как и я, не спал по ночам, с той только разницей, что днём на нём ещё была фирма, которая выходила на новый виток своего развития, поэтому он тоже был сер и угрюм, расслабляясь лишь при виде сына.

Наверное, сейчас бы каждый второй поставил мне послеродовую депрессию, а тогда, больше десятка лет назад, считалось, что если ты чего-то там не вывозишь, то это исключительно твоя вина,  ведь рожали же женщины раньше в поле и растили по пятнадцать детей подряд и не думали страдать из-за всякой фигни.

***

Первым сорвался Ключевский, проснувшись одним майским утром и обнаружив меня на кухне, сидящей с ребёнком на стуле и смотрящей пустым взглядом в одну точку. Отобрав Арсения, меня погнали в ванную, буквально запихав под струи воды.

— Какого?! — вспыхнула я, задохнувшись от возмущения.

— Такого! — рыкнул Игорь. — Чтобы через полчаса была готова.

— Куда?

— Какая разница! Просто будь… готова.

И, пресекая новые вопросы и вопли, вышел из ванной, хлопнув дверью.

Мне понадобилось минут пять, чтобы настрадаться вдоволь, жалея себя и оплакивая свою участь. А потом, разозлившись, в этот раз на себя (ибо сколько можно?!), я принялась с остервенением мыть голову. Вместо сменной одежды мне подсунули платье, которое самым натуральным образом висело на мне. Зрелище в зеркале было удручающим: круги под глазами, ставшие перманентными, провалы под и без того острыми скулами, а меж бровей пролегла «усталая» складка. Но тем не менее перед Игорем я предстала с выражением лица «Царица изволит негодовать».

Он усмехнулся и неожиданно щёлкнул меня по носу.

— Славка через десять минут приедет.

— Зачем? — округлила я глаза. Вот только Макарова мне не хватало!

— С Сенькой посидит.

Сказать, что у меня глаза на лоб полезли, — ничего не сказать.

— Что он сделает?!

— Посидит с нашим сыном, пока мы с тобой немного прогуляемся.

— Ты с ума сошёл, — констатировала я, совершенно позабыв о том, что ещё пару месяцев назад я бы и себе не доверила ни одного младенца. — Если ты хочешь таким образом избавиться от ребёнка, то зачем нужно было заставлять меня рожать?

Шутка вышла так себе. Но я хотя бы попыталась.

К счастью, спорить Игорь не стал, просто поставив меня перед фактом:

— За пару часов ничего не случится.

***

В тот день он потащил меня на ВДНХ. Разговаривать не хотелось, поэтому мы просто бродили по аллеям, заглянули в музей Космонавтики. Не то чтобы кто-то из нас горел желанием просвещаться, но нужно было занять мысли, вот мы и действовали в соответствии с принципом «куда ноги вынесут».

Зависнув возле витрин с Белкой и Стрелкой, я выдала первую реакцию на происходящее:

— Это ужасно.

Игорь стоял у меня за спиной, чуть склонив голову вбок и всматриваясь в собачьи чучела, после чего посоветовал:

— Относись к этому как к истории. Они же часть действительно великой эпохи.

— И всё равно кошмар. Это противоречит собачьей природе.

— Ты хорошо разбираешься в психологии четырёхлапых?

Опасаясь получить назидательную лекцию в исполнении Ключевского, я кинула на него упреждающий взгляд:

— Тут и разбираться не надо.

Отошла в сторону. Настроение окончательно испортилось. Даже не знаю почему. Но ощущения были такие, словно я, как эти собаки, старая и безжизненная, от которой осталась лишь она высохшая оболочка.

Шла по залам, не глядя по сторонам. Вокруг стайками бегали дети, восторженно тыкая пальцами в экспонаты. Я смотрела на них и задыхалась от зависти: их глаза светились радостью и восхищением, а во мне не было даже сил жить. Моё детство и всё, что к нему прилагалось, осталось далеко позади. И дело было не в наличии Арсения. Просто события последнего года лишили меня лёгкости и игривости, сделав тяжёлой и обиженной на весь мир. И ладно, если бы это касалось исключительно меня, но и Игорь рядом со мной становился каким-то бесцветным, как если бы я тянула жизненную энергию и из него тоже. Он никогда ни в чём меня не упрекал, но это не означало, что он был счастлив. Моё  состояние тянуло нас обоих на дно, и самое хреновое было в том, что я это понимала. Понимала, но не могла ничего изменить.

Он поймал меня неожиданно, когда я в своём трансе чуть не врезалась в огромную ракетную модель. Перехватил поперёк живота, отрывая от пола.

— Пошли отсюда, — чуть хрипловато попросил он. — Продолжим в следующий раз.

***

Не знаю, что он там планировал продолжать, но дома мне стало легче. Вот как удостоверилась, что Макаров ничего не успел натворить с Арсением, так и выдохнула. Правда, сама же удивилась своей реакции: кто бы мог подумать, что я буду так сильно переживать за мелкого.