Читать книгу - "Бумажный тигр - Патриция Райс"

Но здесь Джорджина родилась и выросла, здесь был ее дом, родители и друзья. Дэниел как никто осознавал значимость корней для человека и чувствовал, что не имеет права лишить их Джорджины. Пусть даже ее отец, в сущности, недалеко ушел от его отца. Дэниел не хотел рушить тот мир, который был для его мисс Ягодки родным. Он привык жить один и ездить по стране, не имея собственного дома, но Джорджина не привыкла. Он не может так поступить с ней.

Если бы речь шла о большом чувстве, если бы она вышла за него замуж по любви и наперекор всему, то Дэниел, возможно, еще задумался бы. Знай он, что Джорджина его любит, он горы бы свернул, совершил бы для нее невозможное. Одновременно требуя того же и от нее самой. Но без этого… У него язык не повернется предложить ей покинуть родительский дом.

Дилемма перед ним стояла, что и говорить, прескверная. Остаться здесь и ради жены уничтожить собственную семью или заставить Джорджину покинуть своих родных. Впрочем, был и третий вариант: уехать одному.

Проснувшийся в нем эгоист призывал выбирать из первых двух решений, даже не рассматривая последнее. Джорджина наполнила его жизнь светом, какого не бывало прежде, и он не хотел ее терять. Ему вспомнилось, что они делали накануне в ванне, когда он овладел ею, а она только пораженно смотрела на него. Это было непередаваемо эротично. Издав глухой стон, он покачал головой, пытаясь отогнать воспоминания. Мыслить трезво, видя перед глазами ее полную грудь, одетую лишь мыльной пеной, было невозможно.

Нет сомнения в том, что в постели им обоим очень хорошо. Но долго ли продлится это очарование, если он увезет Джорджину из дома, оторвет от семьи и друзей и заставит жить в совершенно незнакомом, чужом для нее месте? По опыту он знал, что в постели женщина отдается не только телом, но и сердцем. И если жизнь их не будет наполнена счастьем, он перестанет получать удовлетворение и на супружеском ложе. И когда исчезнет это, их уже ничто не будет связывать друг с другом.

И он сделал выбор не в пользу себя, а в пользу нее. Дэниел смертельно устал от своего рыцарского образа, но понимал, что другого выхода не существует. И несмотря на то что его приводила в бешенство сама мысль о том, что придется уступить старику, он решил принять предложение отца и его условия. Ради Джорджины.

Оставалось лишь вписать свое имя в бумажку, лежавшую у него в кармане куртки, и исчезнуть. Только и всего.

Но сделать это оказалось непросто. Поднявшись с крыльца и отправившись на поиски карандаша, Дэниел продолжал слышать доносившийся с лужайки перед домом веселый смех жены. Еще вчера он надеялся, что этот смех будет с ним до конца жизни. Мечтал о том, какой она станет, когда будет носить под сердцем их дитя. Рассчитывал съездить с ней на юг и познакомить ее со своими друзьями. Сердце его сладко замирало при мысли о том, что Джорджина Мередит Хановер — его подруга и жена до гробовой доски. Но пусть уж лучше мечты так и останутся мечтами, чем будут разрушены жестокой реальностью совместной жизни без любви.

Медленно и устало поднявшись по лестнице, он почувствовал исходивший из спальни аромат ландыша, который так возбуждал его накануне ночью. Его домом стал пустой склад, воняющий смазкой, а Джорджина всецело принадлежала к другому миру, миру роскоши и красоты, созданному ее отцом. Интересно, какой дом был бы у них, если бы они все-таки не расстались?

Но теперь этот вопрос приобрел чисто риторическое значение. Сев за письменный стол Джорджины, он вынул из кармана бумагу, вписал туда свое имя и вложил ее в конверт с тем, чтобы передать отцу. Затем перечитал новую закладную на дом, желая удостовериться в том, что нет никакого обмана и он действительно будет принадлежать Джорджине. Покончив с этим, он задумчиво уставился на лежавший на столе чистый блокнот и письменные принадлежности.

«Сочинительство — мое ремесло, — подумал он. — Так неужели же я не смогу написать ей прощального письма, прочитав которое она все поймет?»

Водя пером по бумаге, он одновременно пытался убедить себя в том, что необязательно уезжать именно сегодня. Он может остаться и провести еще одну ночь в объятиях Джорджины, чтобы запомнить все в мельчайших деталях и пронести это через всю жизнь. До сих пор ему как-то не приходило в голову делать это, так как он надеялся, что у них вся жизнь впереди.

Перо замерло в его руке, и он, уставившись перед собой невидящим взглядом, медленно покачал головой. Нет, остаться нельзя. Все бумаги уже подписаны, и он просто не сможет посмотреть Джорджине в глаза. Лучше разорвать отношения немедленно, пока еще нет колебаний.

«Она сильная, она поймет. У нее теперь много забот, она не бросит на произвол судьбы рабочих фабрики и магазина. Джорджина поведет их за собой и завершит то дело, которое я начал. На личные переживания у нее не останется времени, а мне от них все равно теперь не будет проку».

Положив письмо ей под подушку, Дэниел собрал свои вещи и покинул дом через черный ход на кухне.

В сумерки Джорджина отправила детей спать, а сама пошла искать Дэниела. Все время пока они играли на лужайке, она чувствовала его присутствие и пару раз оглядывалась на него, сидевшего на крыльце и наблюдавшего за ними. Она помнила и когда он зашел в дом, и еще обидчиво насупилась. Ей хотелось, чтобы муж присоединился к ним, но в глубине души она понимала, что он, наверное, даже не знает, как играть с детьми, потому что сам в свое время был лишен этого. Но ничего, она его как-нибудь научит.

Она рассчитывала застать его в кабинете за книгой, но там было темно, и похоже, Дэниел сюда даже не заходил. Тогда она решила, что он, наверное, после утомительного дня — ведь ему пришлось разбирать на части типографский станок — захотел принять ванну. Скинув в спальне платье, она перешла в ванную комнату, предвкушая удовольствие от встречи с ним, но ванна была пуста. Вздохнув, она наполнила ее водой и разделась полностью.

Может быть, он сам найдет ее?

Но Дэниел так и не появился. Запахнувшись домашним халатом, Джорджина взяла с полки книгу и села вместе с ней в кресло ждать. От Дэниела всего можно ждать. Джорджина не могла ограничить его свободу, да и не собиралась этого делать. Она любила его таким, каким он был.

Весь вечер он был явно чем-то озабочен. Может, это из-за тех фотографий, которые неизвестно каким образом были выставлены сегодня в киоске? Сама Джорджина туда не ходила, но ей рассказали Харрисоны. Дэниел ни словом о них не обмолвился, но и не задавал Дженис вопросов, из чего Джорджина заключила, что он знал об этих загадочных снимках.

Может быть, он отправился на поиски фотографа?

Джорджине очень хотелось верить, что им был Питер. Ведь, в конце концов, фотокамера была у него, и он имел доступ в те дома, что были изображены на снимках. Дэниелу необходимо поближе сойтись со своей семьей, и легче всего будет начать именно с Питера. Вчера Джорджине даже показалось, что они сделали какие-то взаимные шаги к примирению, правда, в итоге ничего не получилось. Она должна свести братьев вместе. Надо изобрести какой-то способ.

Весь день она провела на фабрике, где было много разных дел, и очень устала. Вскоре ее стало клонить ко сну. Очнувшись, когда каминные часы пробили одиннадцать, Джорджина нахмурилась и отложила книгу.