Читать книгу - "Истинные цвета - Дорис Мортман"

Луис повернулся к Миранде, которая вздрагивала от волнения, и ласково взял ее руку в свою.

— Это женщины сохранили нашу веру. Мужчины работали вместе с христианами и должны были жить как христиане — по крайней мере создавать такую видимость. Они ели не кошерную пищу, соблюдали христианские обычаи и вслух одобряли то, что в глубине души порицали. Они шли на все, чтобы уберечь семьи от опасности разоблачения.

Но дома их жены и матери чтили священные заветы, находили возможность тайно отмечать религиозные праздники и даже готовить ритуальные блюда. Именно женщины были хранительницами кровных связей.

— А как выяснилось, что ваши предки были иудеями?

— О, существовала масса фактов. Во-первых, в доме моего деда не было икон и распятий, что, как известно, совершенно невозможно для католической семьи. Моя бабка каждую пятницу запиралась в ванной комнате и зажигала свечи. Я часто наблюдал, как дед покрывал голову и молился. Кроме того, всем мужчинам в нашей семье было сделано обрезание. — Луис бросил взгляд на Скай. — И потом… существовало кладбище. Правда, мне долгое время не приходило в голову совместить эти разрозненные фрагменты в одну картину.

Луис замолчал, погрузившись в воспоминания, а потом продолжил:

— Когда мне исполнилось шестнадцать лет, отец сообщил, что мы евреи. Тогда же он рассказал мне историю об изгнании и обращении в новую веру. Показал мне документы, свидетельствующие о том, что наши предки стояли у истоков основания Санта-Фе. — Он улыбнулся, взглянув на изумленные лица собравшихся. — Отец также объяснил: чтобы избавиться от религиозных преследований, многие семьи отдавали сына или дочь в лоно христианской церкви. Если один из членов семьи становился монахом или священником, лучшего доказательства верности католической религии и не сыскать. Кстати, один мой дядя носит сан архиепископа.

Лицо Джонаса вытянулось от удивления: он этого не знал.

— Я понимаю, почему было необходимо таиться, когда эта земля находилась под властью испанцев, — сказал Сэм. — Но после того как она перешла под юрисдикцию Соединенных Штатов, какой был в этом смысл?

— Сразу и не объяснить. После нескольких столетий непоколебимой веры в то, что разоблачение ведет к страданиям и смерти, тайна стала неотъемлемой частью религии. Кстати, такое положение вещей подкреплялось историческим ходом событий: мы постоянно чувствовали проявления воинствующего антисемитизма. Достаточно вспомнить пожар в Ла-Каса и погром в «Очаровании».

Луис опустил голову, сплел пальцы и вновь погрузился в тягостные раздумья.

— И все же почему никто из вас не осмелился на откровенный разговор с родителями? — спросила Изабель. Она не могла понять, почему Дюраны, семейные узы для которых были очень важны, оказались оторванными от своих родственников.

Взглянув на Изабель, Миранда ответила:

— Это я во всем виновата. — Луис попытался возразить, но она жестом попросила его помолчать. — Когда стало понятно, что Габриель не выживет, наши с Луисом родители чуть с ума не сошли от горя при мысли, что скоро потеряют внука. Они настаивали на том, чтобы мы отвезли Габриеля в Сантарио-де-Чимайо.

— Земля, на которой построена часовня, — подхватил Сэм, — считается святой и обладающей чудодейственной силой. Многие смертельно больные совершают паломничества, чтобы натереться тамошними грязями.

— И вы отвезли туда Габриеля? — спросила Изабель Миранду.

— Я всю жизнь исповедовала католицизм, — ответила она тихо, и ее глаза наполнились слезами. — Я подумала, может быть… — Миранда сокрушенно покачала головой. — Собрались абсолютно все: моя семья, семья Луиса, их дальние родственники, соседи, патеры. Они смотрели, как я понесла Габриеля к алтарю, а потом зажгли свечи и стали молиться. Я же скрылась с ним в ризнице, зачерпнула полную пригоршню священной грязи и стала втирать ее в истощенное тельце сына. Затем мы с ним вместе помолились и стали ждать, когда Господь пошлет ему чудесное исцеление.

Миранда закрыла лицо руками.

— Наверное, чудес достойны только истинно верующие, — произнесла наконец она. — Я не была таковой, поэтому священная грязь Сантарио не спасла моего мальчика. — Миранда смахнула с глаз слезы. — Никто ничего не понял. Все собрались, чтобы стать свидетелями чуда, а чуда не произошло. А когда Габриель умер, никто из них не пришел на заупокойную мессу, никто не проводил его в последний путь. Никто не разделил нашу скорбь.

— С нами был Джонас. — Луис с благодарностью посмотрел на друга.

— А что же ваши родители? — спросила Изабель. Миранда только пожала плечами.

— Они были смущены и раздосадованы смертью Габриеля. Их друзья и соседи оказались свидетелями того, что Господь отверг нашу с сыном молитву. Кое-кто использовал этот факт для осуждения и постарался вытащить на свет некоторые подробности.

— Какие подробности? — спросила Скай.

— Например, то, что мою бабушку звали Ребекка, а деда Абелино. Что мои родители ходили к мессе по субботам, а не по воскресеньям. Что наша фамилия, Реал, хотя и достаточно распространенная в Нью-Мехико, на самом деле означает «потомок Израиля». Они сожгли лавку моего отца и расписали антисемитскими лозунгами стены дома родителей Луиса. Они открыто издевались над ними, когда встречали на улице, и публично предали анафеме в церкви. Короче говоря, они буквально изгнали их из города. Мои родители просили меня беречь тайну, а получалось, будто я ее раскрыла.

Сестра Луиса была так озлоблена из-за необходимости начинать жизнь сначала, что вынудила родителей порвать с нами. Мы не виделись и не разговаривали с ними около тридцати лет. Мы даже не знаем, живы ли они.

Слезы катились по щекам Изабель, когда она заключила Миранду в объятия в порыве нежности и сострадания.

— Я не хотела бередить старые раны. — Скай приблизилась к Дюранам. На ее лице отразилась скорбь. — Я только хотела предоставить вам возможность быть самими собой. Прошу вас, пойдемте в синагогу вместе с нами.

— Вы будете там среди друзей, — сказал Джонас.

— И в кругу семьи, — добавила Скай.

Для Миранды и Луиса приглашение Скай явилось неожиданностью и в некотором роде потрясением. Они иногда ходили в храм вместе с Джонасом, но всегда как зрители. Теперь же, несмотря на то что они принадлежали роду Сефардимов, испанских евреев, а семья Скай — Ашкенази, европейских евреев, их приняли как полноправных членов общины.

Дюраны принимали участие в мессе, читая молитвы по-английски, в то время как все остальные вслед за раввином читали на иврите. Луис с удивлением обнаружил, что многие молитвы он когда-то слышал от своего деда. Миранда, беспокоясь о том, как бы происходящее не отразилось на их дальнейшей жизни, старалась не думать о будущем и полностью погрузилась в исполнение обряда. Ее восхитила набожность родственников Скай: у них, безусловно, были все основания рассчитывать на милость Божью, поскольку молитвы их шли из глубины сердца.