Читать книгу - "Кинжал раздора - Марина Эшли"

Раф поехал дальше, на кухню. Судя по громкому мяуканью, молока захотел кот.

Они сели на кровать.

– Рафаэль допоздна роется в книжках в последнее время. Решил найти кинжал, – с хриплым смешком пояснил Барт.

– А где родители?

– В столице. Отец повез маму на консультацию, – вздохнул Барт.

– Что, так серьезно? – огорчилась Женни.

– Кто их разберет, врачей. Ласково так предложили то проверить и это. И проконсультироваться обязательно у одного светила.

– Если ласково – значит, ничего страшного. Вот если доктор почти кричит с умным видом и обижается на пациента, значит, не знает, в чем дело.

Барт улыбнулся. Обнял Женни и поцеловал. Она прижалась к нему.

– Все обойдется, – она погладила его по руке, успокаивая. – Вот увидишь. Просто пропишут лекарство.

– Волшебную таблетку, мама это так называет, – согласился Барт. – Ох, Женни, как замечательно, что ты пришла.

Он положил ей голову на плечо. Женни взъерошила ему волосы.

– Зарос? – поднял он глаза.

– Недостаточно! – строго сказала Женни и попробовала губами, горячий ли у него лоб.

Барт откинулся на подушку, увлекая за собой Женни.

– А помнишь кровать в театре? – заговорили они одновременно и рассмеялись.

– Помню – отозвался Барт, сгреб Женни в охапку, поцеловал. – Я просыпался и ждал твое «Доброе утро…»

Она попробовала намотать его кудри на палец. Заросший, но недостаточно! Женни оставила в покое локон и взлохматила Барту волосы.

– Ах, так! – Бартоломью смеялся и не отпускал ее.

Женевьева задохнулась в его жарких объятиях. И, наверное, не сказала ему «не надо», а может, он не расслышал…

Женни лежала, ручейки слез затекали в уши. Барт целовал ее, нежно, едва касаясь губами, и обнаружил соленые дорожки на щеках. Он сел испуганно:

– Женни! Я сделал тебе больно?

Она молча покачала головой.

– Почему же ты плачешь? – растерялся он.

Она повернула к нему голову.

– От счастья. Мне было так хорошо, я даже не знала, что так бывает.

Барт выдохнул с облегчением.

– Теперь можно умереть! – заявила Женин. – Мы уже испытали все лучшее, что есть в этом мире! Умрем, раз мир так жесток к нам!

– Ну уж нет! – засмеялся Барт. – Жизнь только начинается!

Он улегся обратно и прижал ее голову к своей груди. Ее волосы шелковыми потоками струились у нее по плечам. Барт провел пальцами, прослеживая, куда они текут. Женни приподнялась.

– Бартоломью! – чувства и слезы переполняли ее. – Давай умрем! Давай умрем, и о нашей любви сложат легенду. И Мединосы с Медичесами будут плакать и жалеть, что не разрешили нам быть вместе!

Барт потянулся и поцеловал ее. Не выдержал, улыбнулся:

– Женни, не выдумывай. Конечно, будут плакать. Если переживут. Мама точно сляжет от горя. И твои тоже.

Женни вздохнула. Жалко родителей, ее отец сойдет с ума. И мама. Но почему Барт спокойный? В такую минуту? Она в восторге от того, что произошло, а он…

– Бартоломью, у тебя… с кем-то… до меня… это уже было?

– Нет.

Барт ласковым жестом убрал ей локон с мокрого лба и простодушно признался:

– Могло быть. Много раз к тому шло. Но я же – Медичес! Я должен быть уверен, что в случае чего это на всю жизнь. Женщина, которая родит мне потомка. Моя жена.

– Муж и жена, – с наслаждением произнесла Женни, – муж и жена…

– Да, – Барт любовался ею.

«Амазонка? Нет, не то. Цветы… Венок из цветов?» – Он уже обдумывал весенний праздник.

– Что мы будем теперь делать? Ты что-нибудь придумал?

Барт помолчал. Ну не обнадеживать же ее тем, что Раф уверяет, кинжал и ножны здесь. В замке. Осталось только пойти и найти их. Да можно сто лет проискать без особого успеха!

– Не переживай. Мы уговорим родителей. Со временем.

– Барт! – Женин уперлась ладонями ему в грудь, глаза у нее засверкали. – Давай сбежим от них всех! Обвенчаемся и уедем далеко-далеко. В Америку! И будем жить сами.

«Не амазонка. Но лошадь нужна. И цветы. И ленты… В волосах и гриве…»

– Мы проживем, Бартоломью! – заверила его Женин.

– Что? – он переключился на ее слова и вздохнул: – Они без меня не проживут. Как я их оставлю, Женин? – Барт махнул в сторону двери. – Если с отцом что-то случится, то в этой семье старший я. И вообще, забота о Рафаэле рано или поздно целиком ляжет на меня.

– Рафаэль – самостоятельный и независимый, – заметила Женин, хмурясь.

Барт протянул руку и попытался разгладить морщинку между ее бровей.

– Так только кажется. А врачи обещают, что ему станет хуже.

– Мы бы забрали его к себе в Америку. Со временем, – упорствовала Женин.

Барт легонько зевнул.

– А замок? А Меланьи? Кстати, как тебе нравится идея устроить на весенний Праздник цветов еще один карнавал? С конной процессией. Цветы и ленты в гривах. Девушки в туниках с венками на головах. Девушкам должно понравиться, – заключил он сонно.

Женин попыталась вернуть его в сегодняшнюю зимнюю ночь:

– А как же мы? Что будет с нами? И… вдруг твои родители вернутся утром?

– Ну и что? Выберемся через окно, – пробормотал он.

– Барт, я же уезжаю! – потормошила его Женин, не давая заснуть.

– Куда это? Не отпущу. – Он обнял ее, прижал к себе покрепче и намертво сцепил пальцы замком у нее за спиной. – Вот так. Спи.

Барт ровно дышал. Хрипловато, но ровно.

Он ничего не придумал! У него даже плана никакого нет на этот раз!

Женин пошевелилась, Барт сжал ее в объятиях, прошептал щекотно «Женин» в самое ухо.

Женин покосилась на узкое длинное темное окно. Если нагрянут Медичесы, то ей придется в него вылезать. Как воровке! Хороша перспектива! Она, Мединос, застрянет в окне, ее хватают за локоть. «Что ты украла?» «Бартоломью». Женин было рассмеялась, но вспомнила, что лучшего выхода нет. И как теперь пойдет их жизнь? Они будут ждать неизвестно чего и прыгать из окна в окно? Что Барт себе думает? Женин возмущенно повернулась и посмотрела. Барт не думал. Он спал. Он ослабил хватку, и Женин освободилась из его рук. Барт спал и улыбался во сне. Лицо его дышало счастьем.

«Ах, – Женин забыла тут же все свои волнения, – как же я тебя люблю. Муж мой. Бартоломью».

На землю ее вернул шум. У нее сердце остановилось от испуга, что это Медичесы. Она прислушалась. Нет, это Рафаэль передвигается по кухне. Полуночничает.

У Женин опять ручьями хлынули слезы. «Нет в жизни счастья!» Бартоломью не принадлежит ей, как муж должен принадлежать жене. Перво-наперво он – Медичес. Примерный сын и любящий брат. Владелец замка и господин Меланьи. И уж только потом он ее муж. Даже своих меланцев он любит больше, чем Женевьеву Мединос.