Читать книгу - "Самойловы-2. Мне тебя запретили - Инна Инфинити"

Я безоговорочно и во всем верю Леше, но сейчас он ошибся. Через полгода я научусь стоять без посторонней помощи, делать небольшие шаги, но все-таки не ходить полноценно, и уж тем более по подиуму. Но даже такой результат будет для меня успехом.

В конце апреля я покидаю реабилитационный центр и возвращаюсь в Золотой ручей. Ко мне домой снова начинают ходить врачи, чтобы не потерять достигнутый результат и, может быть, приобрести новый. Постепенно у меня получается передвигаться все лучше и лучше, а в какой-то момент даже получается спуститься с лестницы. Правда, приходится обеими руками опираться на перила, а Леше идти рядом, чтобы в любой момент поймать меня. Но все-таки я делаю это — сама спускаюсь по ступенькам.

— У меня для тебя сюрприз, — говорит мне Леша в один из вечеров перед тем, как уйти к себе домой.

— Какой? — заинтригованно спрашиваю.

— Увидишь. На субботу и воскресенье ничего не планируй.

— Ты же знаешь, что у меня нет никаких планов, кроме врачей и физкультуры.

— Родителям скажи, что мы уедем на выходные.

— Только ты и я все выходные? — удивляюсь с замирающим сердцем.

— Да. Только ты и я.

За девять месяцев наших возобновившихся отношений по понятным причинам кроме поцелуев у нас ничего не было. И сейчас, когда Леша говорит, что мы уедем куда-то на выходные, я эти выходные жду больше, чем ждала в детстве Новый год и день рождения.

Леша заезжает за мной в субботу днем сразу после моих занятий, повязывает на глаза повязку и куда-то везет.

— Почему мне нельзя смотреть? — капризничаю.

— Потому что это сюрприз.

— Но мы же еще едем.

— Ты не должна видеть дорогу.

Надуваю в недовольстве губы, но, естественно, на самом деле не обижаюсь. Чем дольше мы едем, тем сильнее я ерзаю в нетерпении на сиденье. Часа через два с половиной Алексей наконец-то паркует автомобиль.

— Мне уже можно снимать повязку?

— Нет.

Он выходит из автомобиля и помогает вылезти мне.

— Тут далеко идти, я тебя понесу.

Меня удивило, что Леша сказал не брать с собой инвалидное кресло. По его словам, я смогу передвигаться сама. Он привез меня в какой-то маленький домик, где мы проведем выходные у камина?

Алексей подхватывает меня на руки и куда-то несет. Когда человек ничего не видит, у него обостряются другие органы чувств. Я отчетливо чувствую влажный воздух, как будто мы у водоема. Слух улавливает крики птиц и скрип деревянных половиц, по которым ступает Леша.

Догадка закрадывается в голову, и я чувствую, как сердце начинает стучать с утроенной силой. Я уже чувствовала раньше этот влажный воздух, слышала крики этих птиц и скрип этих половиц.

— Мы пришли, — он аккуратно опускает меня на ноги, но продолжает поддерживать. — Ты плачешь? — удивляется, когда видит, как из-под черной повязки по моим щекам текут слезы.

— От радости.

— Догадалась уже?

Киваю головой.

— Ну снимай повязку.

Я быстро срываю с глаз черную ткань и наконец-то вижу ее — большую, белоснежную и самую красивую на свете: нашу яхту. Но сквозь пелену слез в глазах я замечаю на ней одну деталь, которой раньше не было.

На белой поверхности золотыми буквами написано мое имя на английском — Natalie.

— Почему на ней мое имя? — удивляюсь.

— Потому что она твоя.

Я в недоумении поворачиваю к Леше голову.

— В смысле моя?

— В прямом. Это твоя яхта, Наташа, я дарю ее тебе.

— Но… — в шоке моргаю глазами. — Как? — только и могу вымолвить.

Леша с улыбкой вытирает с моих щек слезы.

— Я хотел снова арендовать ее на лето, а оказалось, что ее выставили на продажу. Ну я и купил.

— А откуда у тебя деньги?

— Мама платит мне зарплату с тех пор, как мне исполнилось 13 лет. А у нас в «Капитал-Строе» зарплаты очень высокие, так что за столько лет работы я накопил. Пойдем?

Я все еще в шоке, поэтому не могу сдвинуться с места. Леша подхватывает меня на руки и заносит на палубу.

Здесь ничего не изменилось. Даже капитан тот же, и он узнает меня. Как и раньше, у диванчиков стоят фрукты и шампанское в ведерке со льдом. Мы подходим туда и садимся. Яхта отплывает от причала, посторонние звуки затихают, и мы остаемся наедине друг с другом.

— Леша, я счастлива с тобой, — вдруг говорю, все еще не веря в происходящее.

— А я с тобой, — он целует меня в висок.

— Ты знаешь, мне уже даже ходить по подиуму не надо. Мне достаточно того, как я хожу сейчас.

— Ты будешь ходить еще лучше, — уверенно говорит. — И будешь бегать. А на свадьбе мы будем танцевать.

— На какой свадьбе? — удивляюсь.

— На нашей, — невозмутимо отвечает.

Я смотрю на него во все глаза. Мы ни разу не говорили об этом. Да какая может быть свадьба, когда я в инвалидной коляске?

Спокойствие на его лице сменяется тревогой, затем испугом. Я вдруг понимаю, что молчу уже неприлично долго.

Обвиваю руками его шею и притягиваю к себе.

— Я хочу танцевать вальс, — тихо говорю на ухо.