Читать книгу - "Зеркала. Темная сторона - Мария Николаевна Покусаева"

– Прогулка оказывается длиннее, чем вы рассчитывали, господин Кайрен? – сочувствующе спросил Ренар.

– Я думал, мы вообще за стены не выйдем. – Стражник пожал плечами. Кондор снова достал из кармана тот самый амулет из перышек и застыл, рассматривая его с какой-то странной сосредоточенностью. – Не поймите меня неправильно, господин Ренар, если девушка ушла в лес и заблудилась, мой долг – помочь вам найти ее. Но при всех моих сомнениях в целостности рассудка госпожи Хёльды, я был твердо уверен, что она просто… как бы это сказать… как в прошлый раз ушла туда, где, как она думает, требуется ее присутствие.

– Скорее всего, именно так и есть. – Кондор убрал амулет в карман и пристально посмотрел вдаль. – Просто в этот раз ее присутствие понадобилось где-то там. – Он махнул рукой вперед. – И если мое чутье не решило играть со мной в странные игры, то мы почти пришли.

– Вы точно уверены, Мастер Юлиан?

– Точно ли? – Маг фыркнул почти презрительно. – Знаете ли, господин Кайрен, в этой ситуации я бы вообще избегал подобных слов. Мне хочется идти туда, и кажется, что я почти пришел, и ничего точнее я, увы, сказать не могу…

Стражник ошарашенно замолчал, застыв на месте, и на его лице отразилось недоумение. Наверное, он подумал о том, что мало ему было слегка помешанной ведьмы, так Неблагой прислал еще и волшебника со странностями, и этот волшебник всеми командует с таким видом, будто бы выше его только мэр, и то – не точно. Но Ульрих Кайрен, видимо, был человеком умным и вежливым. Он ничего не сказал, даже ворчать не стал, просто шел следом, даже когда Кондор вдруг, застыв на пару секунд и поведя головой, словно бы прислушиваясь к чему-то, решил свернуть куда-то в сторону, в чащу.

***

Снежные тучи заставили день затухнуть раньше, чем солнце ушло за окрестные горы. Серый холодный сумрак в чаще сгустился, и господину Кайрену показалось, что перед глазами появилась пелена, искажающая все вокруг. Пришлось остановиться и несколько раз моргнуть. Ноги утопали в липком снегу чуть больше, чем по щиколотку, впереди маячила спина господина Ренара, чьи рыжие волосы, собранные тонкой лентой, слишком напоминали яркий лисий хвост. Он зачем-то сбросил с головы капюшон и шел так легко, словно не замечал ни снега, ни сумерек, ни холода.

Надежда на то, что они вернутся в город до наступления темноты, угасала вместе с дневным светом.

А потом случилось что-то такое, о чем господин Кайрен предпочел бы не говорить ни с кем, кроме духовника.

Или лучше – ни с кем не говорить и не вспоминать никогда.

Она сидела на стволе поваленного дерева и издалека показалась господину Кайрену еще одним валуном или разросшимся кустом причудливом формы. Если бы не резкое движение руки Кондора, призывающее остановиться и молчать, наверное, господин Кайрен бы ничего и не заметил, просто прошел дальше в глубину леса мимо фигуры в знакомом уже выцветшем сером пальто. Рядом с ней не было ни костра, ни остатков костра, ни даже следов, словно бы Хёльда перенеслась сюда по воздуху и превратилась в запорошенную снегом статую, неподвижную и тихую.

Кажется, маг, шагнув вперед, нарочито громко хрустнул какой-то веткой.

Тонкая змейка косы метнулась по спине в сером пальто.

Видящая резко обернулась, встала и сказала что-то очень негромко, так, чтобы ее услышал только тот, к кому она обращалась.

Здравый смысл подсказывал господину Кайрену, что никто не просидит так долго, чтобы снег, прекратившийся уже давно, остался на его плечах и на обмотанном вокруг головы куске шерстяной ткани: человек, наверное, отряхнется, встанет, чтобы размяться, просто случайно двинет рукой или плечом, сбивая с себя белую крошку.

Человек не сможет ходить по снегу вот так – едва касаясь его, не оставляя следов. Ходить словно не по земле, а по воздуху, легко, как в танце, будто бы нет вокруг этого мерзлого, стылого воздуха, от которого пальцы даже в перчатках деревенеют и перестают слушаться. Человек не сможет двигаться так быстро, едва заметно, сливаясь с зимними сумерками, распадаясь на несколько теней, становясь то похожим на дерево, то на вихрь, то…

Но здравый смысл спрятался, оставив господина Кайрена лицом к лицу с той особой тьмой, которая обитает в глубинах леса и гор, в темных провалах пещер и на просторах вересковых пустошей.

Тьма проникала в мир и меняла его, искажая пространство вокруг господина Кайрена, и, кажется, смеялась над ним. Ему показалось, он видел лицо Хёльды близко – настолько близко, что даже в сумраке были видны ее ресницы, и глаза Видящей были заполнены тьмой. Эта тьма смотрела на господина Кайрена, решая, нужен ли он ей и опасен ли он для нее, и, когда тьма поняла, что нет, этот человек – всего лишь человек, один из многих, Видящая принюхалась, как животное, чуть приподняв в оскале верхнюю губу, и исчезла так же резко, как появилась.

– Спокойно. – Чьи-то руки подхватили его и помогли не упасть. – Спокойно, господин Кайрен, вам ничего не угрожает. Вот, посидите тут… не самое хорошее место, конечно, но, увы, удобных кресел в лесу не найти.

Господин Кайрен почувствовал за спиной опору, кажется, ствол дерева, и попытался удержаться на ногах. Получалось с трудом. Мир вокруг кружился и переливался, растекаясь, словно бы господин Кайрен смотрел на него сквозь стекло, по которому стекали крупные дождевые капли. Пришлось закрыть глаза, но стало только хуже – показалось, будто ты проваливаешься куда-то, падая глубже и глубже.

Господин Кайрен протянул руку, пытаясь схватиться за что-то, но под рукой оказался только снег.

В какой-то момент он понял, что слышит все, даже то, чего слышать не должен. Скрип деревьев, шелест веток, глубокую тишину там, где должны были быть голоса птиц и животных, течение ручья, через который они перешли больше часа назад, стук камней о камни, легкие шаги по снегу – чья-то странная поступь, мягкая и осторожная, чья-то песня, похожая на скрип деревьев, шелест веток и плеск воды.

Смех.

Разговор.

Он не мог уследить за ним, потому что разговор то приближался, то отдалялся – так, что песня ручья заглушала его, и, казалось, те, кто говорил, не всегда изъяснялись на знакомом, человеческом языке. Он ловил фразы, вопросы, угрозы, ответы, условия и цену, а потом все это превращалось в шелест, и скрип деревьев, и