Читать книгу - "Дневник пани Ганки - Тадеуш Доленга-Мостович"

Уж не знаю, в который раз убеждаюсь, что Яцек меня любит. И не сомневаюсь, что никто и никогда мне его не заменит. Мы с Яцеком воистину совершенная семья. Не зря все завидуют нашему счастью. Когда бы они знали о той грозовой туче, что висит над нашим домашним очагом, возможно, чувствовали бы к нам еще больше приязни и симпатии. Поскольку сложно отрицать, что нас и в принципе-то любят.

Нынче утром Яцек провел по телефону беседу, которая показалась мне крайне подозрительной. Обычно в разговоре он не скрывает пола собеседника. Но на сей раз последовательно избегал подобного рода оборотов. Я, впрочем, чувствовала, что он едва справлялся с возмущением. Голос его то и дело ломался, прерываясь порой, а значит, он беседовал о чем-то исключительно важном и предпочитал скрывать от меня содержание разговора.

Впрочем, подтверждения моим опасениям не пришлось ждать долго. Едва Яцек вышел из дому, я связалась с господином Фредом и узнала, что эта дурная женщина вела резкий и категоричный телефонный разговор с каким-то мужчиной, дав ему сорок восемь часов на окончательное решение одного вопроса.

Господин Фред попросил меня, чтобы я в связи с этим незамедлительно приехала к нему: сделать это я могу совершенно безопасно, поскольку мисс Норманн не встречу ни в холле, ни на лестнице. Она у себя, ожидает какого-то визита.

Господин Фред понятия не имел, кого она ждет. Не знал даже, кто это будет – мужчина или женщина. Однако меня – и я сумела лишний раз удостовериться в этом – интуиция никогда не подводит: я была уверена, что к ней явится Тото. Уже наперед радовалась, что благодаря гениальной машинерии для подслушивания наконец узнаю, на какой стадии отношения этих двоих. Несмотря на свое полное равнодушие к Тото, следовало признать, что игры за моей спиной раздражали. Радовало одно: в любой момент я могла заставить его уехать в имение или за границу.

Когда я пришла, мисс Норманн еще оставалась внизу одна. Господин Фред, отложив наушники, присел рядом уже с большей уверенностью и словно бы невзначай положил свою руку на спинку софы, будто бы и вовсе меня не обнимая.

– Прекрасная у вас в Польше весна, – сказал он. – Прекрасная и прямо вопиет к тем чувствам, что остальную часть года заглушены избытком других дел и занятий и что вдруг просыпаются, чтобы напомнить нам о сути красоты.

– А разве бельгийская весна в этом смысле действует как-то иначе? – спросила я.

– Не знаю. Чтобы судить об этом, мне необходимо пережить в Бельгии весну рядом с существом настолько же весенним и столь же сильно воплощающим в себе прелесть весны, как вы…

– Значит, вы уже не жалеете, что остались в Варшаве?

– Ох, – возмутился он, – я не жалел о том ни разу. И разве глаза мои не говорят вам этого каждый день?

Я, засмеявшись, тряхнула головой.

– Возможно, я еще не научилась читать их выражения. Закройте их… Хорошо? А вот теперь – говорите…

Он послушно опустил веки. Я наклонилась и поцеловала его в губы. Ведь не могла предвидеть, что на этот совершенно невинный поцелуй он отреагирует столь бурно, схватив меня в объятия.

Тут я вынужден на миг прервать течение рассказа пани Реновицкой. Признаюсь и сам, что этот внезапный и непредвиденный поступок молодого человека заслуживает всемерного осуждения. Так не поступают в отношении замужней женщины, которая доверительно приходит к мужчине, веря, что он джентльмен. Испорченность, которую в последнее время можно наблюдать среди молодежи, приводит к тому, что женщины порой оказываются в такого рода ситуациях, хотя изо всех сил стараются их избежать.

Вот и здесь, если несдержанное проявление чувств того юноши и не имело никаких последствий, то лишь благодаря бесстрастию и жестким принципам пани Реновицкой, а еще вследствие ее такта и чуткости.

Как мы поймем из страниц дневника, она не только смогла повести себя соответствующим образом, но и сумела не отвратить от себя запальчивого юношу. Наоборот: добилась его приязни, доказательства чему мы встречаем дальше.