Читать книгу - "Жили-были двое - Екатерина Риз"

Саша откинулась на спинку дивана, головой качнула.

— Ты на что-то намекаешь?

— Конечно, намекаю. Но совсем не на то, о чём ты подумала, хулиганка. Давай пообедаем? Я постараюсь вернуться часа в два.

— В ресторане?

— Да.

— Как ты любишь рестораны.

— Привык, что поделать. Так что, идёт?

— Идёт. Жду тебя дома.

Он выдержал секундную паузу, Саша почему-то подумала, что улыбнулся в этот момент.

— Как хорошо прозвучало: жду дома.

— Да, да, — проговорила Саша, правда, уже после того, как выключила телефон, да и не слишком весело, — лишь бы не стать слишком домашней и привычной.

Это на неё разговор с Каравайцевой подействовал, обсуждение Алёнкиных насущных проблем. Как не позволить отношениям скатиться к рутине. Что ж, наверное, выходы, так скажем, в свет, должны эту самую рутину растрясти. Надо привыкать. И в этот момент как раз стоит вспомнить о сестре, которая не уставала ей об этом говорить. О светской жизни, развлечениях и огне в глазах. А у Саши на это всегда был один ответ: нужно заниматься ребёнком. И вот к чему пришла. К суетливому перебору собственного гардероба. Пересмотрела все платья, более-менее подходящие для похода в ресторан, кое-что даже примерила, осталась недовольна, но поделать с этим что-либо именно в этот момент было невозможно.

Но Ефимова вопрос её гардероба интересовал несильно, ему скорее уж хотелось её раздеть, чем одеть. Что он и сделал, как только появился дома. Приехал, ещё двух не было, и с порога на Сашу, можно сказать, напал.

— А как же ресторан? — удивилась она.

— Через два часа, я столик заказал. — Прижал её к себе, поцеловал, одновременно с этим скидывая ботинки и стягивая с себя свитер.

К этому тоже следовало привыкнуть, к вспышкам его желания. Научиться отвечать, терять голову, думать не только о нём, а расслабляться настолько, чтобы самой получать удовольствие. А для этого нужно перестать стесняться и избавиться от всех смущающих и сковывающих её изнутри мыслей. Саша прекрасно отдавала себе отчёт в том, что ей нужно всему этому учиться, учиться заниматься любовью с любимым, сильно любимым ею мужчиной. Если она собирается что-то построить, что-то стоящее, что превратит их троих в настоящую семью. Поэтому обняла, с готовностью ответила на поцелуй и позволила повалить себя на диван. И смеялась искренне и от души, когда Толя её щекотал, задыхалась от его поцелуев и ловила воздух ртом, когда его поцелуи становились всё смелее и смелее, и губы спускались всё ниже и ниже. Он целовал её, кусал её, ласкал и щекотал, и всё было порывисто и дерзко, совсем не так, как ночью. Ничто не сдерживало, и не надо было бояться побеспокоить ребёнка. Целовались взасос, не сдерживали стонов и сами же над собой смеялись. Саша чувствовала себя очень молодой и беспечной. Изучала мужское тело, проверяла реакцию на прикосновения, поцелуи и мстила за щекотку. Водила ладонями по его груди, позволяла целовать себя только тогда, когда она позволяла, и это тоже было игрой. Новой игрой, она училась ставить условия. Время от времени замирали, переводя дух, и Саша всматривалась в лицо Ефимова в эти моменты. Как он лежит с закрытыми глазами, на лбу испарина, выражение лица утомлённое, но довольное.

А потом он глаза открыл и сказал:

— Хочу есть.

Саша фыркнула.

— И почему я не удивлена?

Лежали на диване в обнимку, голые, укрытые лишь её халатом, который между их телами шёлковой тряпицей смотрелся, и Саша невольно потянула край на себя, чтобы прикрыть обнажённую грудь. При этом он с тела Ефимова пополз, и она поторопилась прикрыть и его, хотя бы немного. Для этого пришлось грудью к его плечу прижаться. А чтобы скрыть своё смятение, сказала:

— Сознайся, ты про ресторан подумал после манной каши?

Толя усмехнулся.

— Неправда. Каша была вкусная. Но у тебя выходной, и я обязан тебя развлекать.

— Развлёк.

Его ладонь прогулялась по её телу, поднялась к лицу, и он коснулся Сашиной щеки.

— Ты у меня красавица.

— Знаю, — отозвалась она. Слишком спокойно и легко, и Толя головой покачал, сетуя.

— Вижу перед собой ещё одну задачу. Объяснить тебе, какая ты красавица.

— Попробуй, — улыбнулась она, и халат с него всё-таки сдёрнула, накинула на себя. — Если хочешь в ресторан, одевайся. Митя вернётся в пять.

Ефимов сладко потянулся, совершенно не стесняясь своей наготы.

— Я уже у выхода.

— Вижу.

Саша никогда особо не любила рестораны, возможно, потому, что её в них никто не водил и довольно редко приглашал, даже по каким-то важным поводам, но Толины привычки менять не собиралась. Если он считает это развлечением, то почему бы иногда не развлечься? Тем более с ним? Очень даже приятно. Да и обед в компании Ефимова мало походил на официальный обед. После недолгого общения через стол, Толя просто пересел на соседний с ней стул, а не напротив, переставил тарелку, и следующие полчаса, они не столько ели, сколько разговаривали, даже шептались. Последние сутки их отношения изменили, и Саша то и дело ловила себя на мысли, что не может не улыбаться, глядя ему в глаза. Толя рассказывал ей о своей работе, с подробностями, в которых она ничего не смыслила, рассказывал о Москве, о своей жизни там, о том, как начинал. И Саша понимала, что на этот раз он ничего не скрывает, по крайней мере, старается быть честным и открытым. Они говорили о нём, они говорили о Митьке, и старались говорить о ней, правда, это Саше давалось труднее всего. Не понимала до конца, что именно должна рассказать. Что в её жизни происходит, когда в ней нет Анатолия Ефимова? Но Толя смешил её, даже был милым, но с «милого парня» частенько сбивался именно на насмешку, над самим собой и над всем миром, и это Саше очень нравилось. После того, как первый голод утолил, расслабился, положил руку на спинку её стула, и теперь почти обнимал её.

— А Митька такой смешной, когда в школе, такой важный сразу становится.

— Ты ему это говорил?

— С ума сошла? Это репутация, понимать надо, женщина.

— А-а. Ты такой же был?

— Наверное. Надо тебе об этом у матери спросить. — Сказал это и поморщился. — Надо ещё маме как-то новость преподнести.

Саша следила за эмоциями на его лице.

— Что она скажет?

— Ну, что скажет? По шее мне даст. Но, наконец, успокоится. Она меня уже лет пять женить хочет. Видимо, надоел я ей.

— Толь.

Он голову опустил, коснулся носом её виска.

— Тебе-то чего переживать? Мама тебя всегда любила.

— Пока я не скрыла от неё Митьку.

— И в этом виноват я. Во всём виноват я. Я уже почти с этим смирился. Готов виниться и каяться. — Он выразительно хмыкнул и медоточивым голосом поинтересовался: — Что мне сделать, чтобы загладить свою вину? — Полез к ней целоваться, но Саша увернулась.