Читать книгу - "Королек - птичка певчая - Решад Нури Гюнтекин"

Мюдюре-ханым помолчала, потом, стараясь не глядеть мне влицо, нерешительно продолжала:

— Школа такое же священное место, как и мечеть. Нашнаипервейший долг охранять ее от сплетен, клеветы и прочей грязи. Не так ли?Однако, к сожалению, безобразные сплетни уже распускают и в школе. Вы обратиливнимание, как много отцов и братьев стало приходить под вечер к школе за своимидочерями и сестрами? Возможно, вы этого не замечаете. Но мне все известно. Ониприходят не столько за школьницами, сколько для того, чтобы взглянуть на вас.Как-то, заплетая косы одной из наших бедных учениц, вы завязали ей волосылентой. Не знаю, кто уже разгласил об этом по городу, но какой-то повеса,лейтенант, прямо на улице всучил девочке деньги и забрал ленту. Теперь онприкалывает ленту к мундиру и забавляет товарищей, говоря: «Вы должны менязвать генералиссимусом. Я получил этот орден от самой Гюльбешекер!» А вчерапривратник Мехмед-ага сообщил мне еще одну новость: накануне ночью из кабакавозвращалась компания подвыпивших мужчин. Они остановились перед дверью нашейшколы, и один из них произнес речь: «Я видел, как Гюльбешекер коснулась рукойэтого черного камня в стене. Давайте же теперь во имя аллаха считать его святымкамнем». Вот видите, дочь моя, все это очень неприятно и для вас и для школы.Мало того, на днях в доме Абдюррахима-паши вы разговаривали с капитаномИхсаном-беем. Если бы вы приняли предложение супруги паши, в этом бы не былоничего дурного. Но то обстоятельство, что вы поговорили с молодым человеком, апотом отказались от такой выгодной партии, привлекло внимание всего городка. Началисьсплетни: «Раз Гюльбешекер отвергла Ихсана-бея, значит, она любит другого».

Я слушала молча, не двигаясь. Вначале мюдюре-ханым боялась,что я начну протестовать, возражать, а сейчас ее волновало мое молчание.Наконец она спросила нерешительно:

— Что вы скажете на это, Феридэ-ханым?

Я тихо вздохнула и заговорила медленно и задумчиво:

— Все, что вы сказали, правда, мюдюре-ханым. Я и самадогадывалась обо всем этом… Жаль покидать этот счастливый город, но чтоподелаешь? Напишите в министерство, найдите какой-нибудь предлог и попроситеперевести меня в другое место. Но вы проявили бы большую гуманность иблагородство, если бы не указали истинной причины, а придумали какой-нибудьдругой повод. Что я нерадива, неопытна, невежественна, своенравна. Напишите чтохотите, мюдюре-ханым, я на вас не обижусь… Только не пишите: «Нам не нужнаучительница, о которой в городе ходят сплетни».

Мюдюре-ханым молча раздумывала. Чтобы скрыть слезы, яотвернулась к окну и стала глядеть на горы, которые казались легким клубящимсятуманом на фоне светло-голубого вечернего неба.

Чалыкушу смотрела на эти горы, и ей опять чудился запахчужбины.

Запах чужбины!.. Бессмысленные слова для тех, кто не жилвдали от родных мест.

В моем воображении уже рисовались дороги, бесконечные дорогичужих краев, которые убегают вдаль, превращаются в тоненькую, едва заметнуюленту, унылую, нагоняющую тоску. Мне слышался печальный скрип крестьянскихтелег, грустный плач колокольчика.

До каких пор, господи, я буду кочевать, до каких пор? Длячего? Для какой цели?