Читать книгу - "Дом на Уотч-Хилл - Карен Мари Монинг"

Наконец-то ответы?

Прижимая коробку к груди, я рывком поднялась на ноги, поспешила обратно в свою комнату, закрыла и заперла дверь за собой.

Сексу с Девлином придётся подождать. И в зависимости от того, что я найду внутри, возможно, он окажется ещё более необходимым, чтобы сохранить мою хватку на сдержанности.

Глава 20

Моя возлюбленная дочь,

Где есть любовь, там нет закона.

Нет необходимости в законах, и нет такого закона, который ты бы не нарушила.

С момента, когда я взяла тебя на руки, я знала, что нет ничего, чего я бы не сделала ради тебя. Не существовало цены, которую я бы не заплатила, чтобы смотреть, как ты вырастаешь сильной, любящей, стойкой женщиной, которой ты стала. Я знала, что испущу свой последний вздох, чтобы удостовериться, что ты будешь жить, иметь детей и познаешь счастье. И никогда, никогда не выпьешь яду, который я вкусила в слишком юном возрасте.

Я совершила бесчисленное множество ошибок. Мы все ошибаемся, как бы сильно мы ни старались. Каждый раз, когда я выдирала твои корни и тащила тебя в очередной город, ещё одна частица моего сердца разбивалась. Я жаждала дать тебе жизнь, о которой ты мечтала, и всё же, чтобы дать тебе хоть какую-то жизнь, мне приходилось делать именно то, что я делала, и выбора не оставалось.

Я молюсь, что вопреки моим ошибкам, вопреки моей неспособности ясно предвидеть будущие пути, я добилась успеха, и ты не падёшь жертвой ужаса и проклятья, которое именуется твоим «правом от рождения».

Если ты читаешь это письмо, я умерла до того, как тебе исполнилось двадцать пять.

Я закрыла глаза, сумев интерпретировать это лишь с одним смыслом: если бы мне исполнилось двадцать пять, и я навсегда осталась Бледнокровной, она бы уничтожила письмо, добившись своей цели. Вздохнув, я подняла веки и продолжила читать.

Поскольку надежда ещё есть, я могу немного рассказать тебе. Чем меньше ты знаешь, тем тебе безопаснее. Но ты должна знать некоторые вещи, которые Эсте поведает и поможет тебе с ними. Я доверилась ей, чтобы она и Далия могли прийти на помощь, если трагедия унесёт меня в молодом возрасте. Далия имеет копию этого письма (запечатанную, и лучше бы ей оставаться запечатанной до сих пор, чёрт подери — эта пронырливая, осуждающая ведьма!) на случай, если содержимое сейфа не сможет безопасно попасть в твои руки. Мы с Далией, может, и терпеть не можем друг друга, но она поступит правильно в отношении тебя. Я безжалостно использовала на ней глубокое зрение, чтобы убедиться, что могу ей доверять (это не только невыносимо больно, но и может принести долговечный урон, если делается неподобающим образом или агрессивно) — одна из многих вещей, за которые она меня никогда не простила.

Я стремилась избавить тебя от войны, в которой ты никогда не можешь одержать победу. Теперь я надеюсь удержать тебя скрытой от этой войны до дня, когда ты наконец-то будешь в полной безопасности. Настанет день, когда случатся определённые вещи, которых я давно ждала. Кое-кто найдёт тебя и принесёт письмо от меня, которое расскажет тебе всё, не утаивая ничего.

У тебя есть причина и право злиться на решения, которые я приняла. Но прошу, пойми, моя дорогая Зо, что у меня было мало вариантов, и иногда — я молюсь, чтобы ты никогда не выучила этот урок — хороших вариантов просто нет. Можно выбирать лишь среди меньших зол. Ты добровольно платишь цену за любовь.

Один из моих даров — предвидение. К сожалению, эти видения смещаются и меняются с ходом времени. Я вижу слишком много возможных путей, чтобы уверенно предсказать исход. Есть лишь несколько драгоценных элементов, в которых я уверена, и самое важное — в тех немногих вариантах будущего, где ты преуспеваешь, я скрыла от тебя практически всё.

Я на мгновение помедлила, прокручивая эту реплику в голове. «Немногие варианты будущего»? Значит, в большинстве из них я терплю провал? Это чертовски сильно тревожило.

— Ну спасибо за успокаивающие слова, мам, — пробормотала я.

Мне ненавистно держать тебя в неведении.

— Я ненавижу тебя за это, — раздражённо сообщила я странице.

Но мне многое ненавистно в тех решениях, которые я вынуждена была принимать. И всё же я бы принимала их снова и снова, чтобы обеспечить твою безопасность.

Зо, моя возлюбленная дочь, ты заставляла меня невыразимо гордиться. Ты всё, что когда-либо имело для меня значение. Я никогда не понимала любви до момента, когда взяла тебя на руки. Я думала, что понимаю. Я любила твоего отца. Обожала этого мужчину, сохранила бы его с собой навеки. Он не тот, от кого мы бежали. Он умер давным-давно. Я позволила тебе верить, что он был нашим злодеем, потому что тебе нужен был злодей, и он был самым безопасным вариантом. И всё же колоссальная любовь, которую я испытывала к твоему отцу, была лишь искрой в сравнении с пожаром, который бушует в моём сердце в отношении тебя, моя дорогая, великолепная дочь.

Ты есть и всегда будешь всем моим миром.

С вечной любовью, мама

П.С.: Я знаю тебя. Не только бледную, подавленную версию, но и истинную тебя. Я носила тебя в своём теле. Я узнала тебя ещё до твоего рождения. Если бы ты знала о сейфе, ты бы много лет назад вскрыла его. Получив лишь унцию информацию, один намёк на подсказку, ты бы открыла охоту, ты бы отправилась на войну. И пусть ты вмещаешь в себе намеренно, генетически умноженную силу, это война, в которой ты не можешь победить.

После разговора с Эсте, я сердечно прошу тебя, не завершай финальную стадию пробуждения. Забеременей. Прячься, пока ребёнок не родится. Покончи с этим, сейчас и навсегда.

— Бл*дь, я не могу в это поверить! — слова вырвались из меня. Во мне взрывались эмоции, пробегавшие всю шкалу от агонии до неверия и ярости.

Первое: горе — колоссальное, ибо я держала письмо, написанное рукой моей матери. Она прикасалась к этой бумаге. Она держала её, сложила и аккуратно спрятала для меня. У неё всегда был прекрасный почерк, наклонный, каждая буква любовно прописана, заглавные буквы крупные и грациозно переходящие в маленькие, более деликатные изгибы и линии. Я не могла перестать водить пальцами по страницам, будто через них я могла проникнуть сквозь завесу между жизнью и смертью, схватить её руку и ещё раз ощутить, как её пальцы переплетаются с моими.

«Мамочка, мамочка», — плакало