Читать книгу - "Сумасшедшая любовь - Мэри Энн Марлоу"

Мы проскользнули мимо тусовщиков, стоявших вдоль стены, в более темную комнату, где, похоже, царило наибольшее веселье. Дальнюю стену занимал большой плоский телевизор, а другую стену обрамляла длинная стойка перед баром, забитым бутылками и угощением.

Мика положил ладонь мне на спину и направил меня к барному стулу.

– Что будешь? – Он поднял палец, и прямо из ниоткуда появилась женщина с каштановыми волосами и приготовилась внимательно выслушать мои пожелания.

– Содовую, пожалуйста. И можно положить туда лимон?

Она занялась напитком, а Мика опустился на стул рядом со мной.

– Не пьешь на работе, Джо-Джо?

На этот вопрос у меня было готово два варианта ответа. Я выбрала второй и созналась:

– Я не пью.

Такой ответ заставит его теряться в догадках, консервативна ли я или слишком религиозна. Однако всякий раз, когда говорила, что я диабетик первого типа, на меня сыпались еще более странные предположения и суждения. Или же люди начинали за мной следить и давать бесчисленные советы, основываясь на опыте двоюродной бабушки Салли, которая едва не лишилась ноги из-за осложнений.

Что-то приковало его взгляд, и он легонько потрепал меня по руке.

– Я скоро вернусь. Никуда не уходи.

Я оглядела помещение, чувствуя, что в футболке, джинсах и кедах «Конверс» недостаточно нарядно одета. Не то чтобы все были в смокингах, но у меня сложилось впечатление, что, если бы я спросила: «Что на вас сегодня?», никто не ответил бы: «На мне вещи из торгового центра в Джорджии, которые я купил два года назад».

В конце барной стойки сидела Виктория Седжвик и цедила напиток. Она являла собой образ с картины Дега, на которой с отсутствующим видом сидит женщина с бокалом абсента. Я достала фотоаппарат из сумки и медленно подняла его. Затвор тихо зажужжал – это всегда меня выдавало, – но Виктория была слишком далеко, чтобы это услышать, далеко во всех смыслах.

Я прошла вдоль стойки и обратилась к ней:

– Надеюсь, вы не будете возражать, если я сделаю с вами пару фотографий? Вы напоминаете девушку со старой картины.

– Кто вы?

– Я репортер. Все в порядке?

Она выпила еще немного и скривилась:

– Я должна встретиться с Марком Таунсендом. – Мы встретились глазами, и я поняла, что она пытается оценить, завидую ли я. Я не знала, кто такой Марк Таунсенд, но она явно считала его ценным экземпляром.

– Его здесь нет?

– Его здесь нет. И теперь никому нет дела до того, что я здесь.

– Мне есть дело, – вставила я.

Она наклонила голову в мою сторону и изогнула бровь.

– Так кто вы?

Моя рука скользнула по бейджу, который я сделала сама. Виктория взглянула на него.

– Нет, милая. Дело не в твоих заслугах. Думаешь, без этого тебя сюда пригласили бы? Ты здесь потому, что кто-то чего-то от тебя хочет. Предположу, что бесплатной рекламы. Но даже если ты уйдешь, никто не заметит, потому что легко можно выудить любую другую крысу из того змеиного логова папарацци, что образовалось у входа.

Проигнорировав это сравнение, я не стала с ней спорить. Я вернулась на стул, где меня оставил Мика, а он как раз пришел обратно. Он положил руку мне на плечо, как старый знакомый, и извинился, что оставил одну. Я нечаянно подняла глаза и увидела, как на лице Виктории спокойное презрение сменяется холодной завистью, и поняла, что, должно быть, перещеголяла ее. Для этого надо было узнать, кто такой Марк Таунсенд. А, по правде говоря, мне было все равно.