Читать книгу - "Маринкина любовь - Наталья Воронцова"

Они опустились на низкий диван в углу столовой. Взрослые разговаривали о чем-то своем, с ними же маялась и несчастная Тамарочка, время от времени кидавшая на парочку испепеляющие взгляды. Маринка обратила внимание на цветную фотографию молодой женщины с грудным младенцем на руках. Димка поймал ее взгляд.

— Это отцова Татьяна с Алешкой, — сказал он равнодушно. Маринка обвела глазами зал:

— А где же фотографии твоей мамы? Они, наверно, у тебя в спальне? Я так хочу посмотреть на твою маму!

В этот момент сбоку снова нависла Эстер Борисовна:

— О чем это вы тут разговариваете?

— Я просто спросила Диму, где фотографии его мамы.

— В этом доме нет фотографий покойной! — отрезала бабушка. — Здесь продолжается жизнь! И нечего травмировать душу моему внуку ненужными воспоминаниями!

— Она заставила меня убрать все ее фотографии, — шепотом сказал Димка, когда Эстер Борисовна удалилась. — Она хочет, чтобы мы называли Татьяну мамой…

Они помолчали несколько минут, а когда снова разговорились, потерявшая терпение Эстер Борисовна строго показала Димке из-за стола на большие напольные часы. Он засуетился:

— Пойдем, Маринка! Я тебя провожу…

После этого дня рождения в душе у Маринки остался нехороший, горьковатый осадок, который она всячески пыталась побороть. Как будто крошечная трещинка, еще не заметная глазу, пробежала по их с Димкой солнечному, радостному миру.

В конце мая Димка вместе с Наташкой отправился в Москву: из Америки приехали Лев Дмитриевич и Татьяна с ребенком. Маринка этим летом не поехала в лагерь, осталась в городе, поскольку нужно было нянчиться с Кристинкой. С деньгами стало совсем плохо, мать вышла на работу, так что теперь она, как старшая сестра, была вынуждена целыми днями заботиться о младшей. Но Маринке это было в радость: как-то так получалось, что она всегда была в центре всех дворовых игр и детских развлечений. Когда они гуляли с Кристинкой на детской площадке, на Маринке висело обычно еще двое-трое малышей, — чужие родители и бабушки частенько просили ее присмотреть за их чадушками.

В конце июня Маринка получила от Димки короткое, спокойное письмо в несколько строк, в котором он сообщал ей, что у него все хорошо и они вместе с отцом, Татьяной и детьми уезжают на юг. Ни одного вопроса — как там она, что у нее… Маринке взгрустнулось, но ненадолго. Во-первых, не давала скучать требовавшая каждую минутку ее внимания Кристинка. Во-вторых, в последнее время сильно осложнились ее отношения с Николаем. Он находил любую мелочь, чтобы только прицепиться к падчерице, задеть ее. То каша у Кристинки не такая, то гуляли долго, то ужина нет. Однажды он завалился домой днем, сильно пьяный, и неожиданно полез к падчерице с поцелуями. Маринка отшатнулась:

— Ты что… дядя Коля! Иди проспись!

— Нет уж, попалась, вертихвостка! Думаешь, можно просто так мужикам голову морочить?

Николай навалился на нее всем своим массивным телом, Маринку обдало ядовитой волной перегара.

— Да что ты делаешь! — Девушка отбивалась от его объятий как могла. — Прекрати немедленно!

Завязалась самая настоящая драка. Николай вцепился Маринке в волосы, пытался притянуть ее к себе. Падчерица упиралась руками ему в грудь.

— Ну не строй из себя недотрогу! Я про тебя все знаю! Как ты там со своим Димочкой…

Наконец Маринке удалось повалить Николая на кушетку на кухне, где он моментально и захрапел. Она вышла в ванную и умылась. Омерзению ее предела не было. Часа через три проспавшийся, злой Николай подошел к ней и свирепо посмотрел в глаза.

— Матери что скажешь — убью!

Маринка промолчала, быстро обошла Николая, не глядя на него, торопливо одела Кристинку и вышла с ней на улицу. Она думала и думала о том, как ей быть, и казалось, что этому кошмару не будет конца. Понятно было, что матери ничего говорить нельзя, — она и так вся издерганная… Вечером за столом под напряженным, нервным взглядом Николая девушка сделала вид, что ничего не произошло. Но с отчимом после этого разговаривать практически перестала.

Сцепив зубы, Маринка терпела все, что было вокруг, и старалась думать о том времени, когда у них с Димкой будет их собственный дом, в котором всегда будут царить любовь и уют. Николая и таких, как он, она на порог не пустит! Только эти мысли и спасали ее тогда, не давали увязнуть в сером и безнадежном, как болото, быте.