Читать книгу - "Найду твой след - Уинифред Леннокс"

— Ты… ты предлагаешь мне их покрасить?

— Ну…

Она скривила губы в усмешке.

— Как ты считаешь, я должна покрасить их везде? Тебе не нравится вот так? — Она откинула оделяло и указала пальцем на белый треугольник в самом низу живота.

Бьорн дернул одеяло и накрыл Каролу, почувствовав себя предателем.

— Нет, Карола, не надо. Это я просто так. Забудь. Это глупости. Шутка.

На самом деле глупости, которые пора кончать. Надо наконец сделать Кароле предложение, стать приемным отцом ее трем сыновьям. Конечно, у них с Каролой родятся и свои дети. Ну и прекрасно, в который раз повторял себе Бьорн, но при этом чувствовал во рту кисловатый вкус. Первый сигнал того, что он лжет сам себе.

Крепкий черный кофе и бутерброд с сыром Бьорн проглотил мигом, взглянул на часы и с удовлетворением отметил, что на реке не будет никого. Впрочем, кого он мог там увидеть? Ему тем-то и нравился этот северный уголок Швеции, что никто не вторгался в его жизнь, никто не мешал делать то, что хочется, не дышал в спину, как в Стокгольме.

Он мог бы жить в столице, рядом с Лоттой, сестрой, в огромной родительской квартире в престижном районе, но… это не для него. Если бы он жил там, то едва ли мог рассчитывать увидеть то, что увидит сегодня. Снова, как и в прошлую весну…

Бьорн поставил в мойку кружку из-под кофе, выключил свет в кухне и в прихожей, принялся надевать сапоги. Пузатый рюкзак с болотными сапогами, которые доходят до самого паха и пристегиваются к петлям на полах анорака, уже собран накануне и стоял, привалившись к стене.

Взглянув на себя в зеркало, Бьорн прошелся пятерней по светлым волосам, пригладил их и плотно насадил на голову кепку с длинным козырьком. Бейсболка хороша от дождя.

Вполне еще свежая «вольво» стояла перед домом, совершенно мокрая снаружи, с потеками воды на стекле. Бьорн быстро пробежал под дождем, выругав себя за то, что не загнал машину вчера вечером в гараж, поленился. Он открыл дверцу и сел, торопливо захлопнув ее, словно спешил закрыть перед чьим-то мокрым носом. Бьорн закинул рюкзак на заднее сиденье и рывком повернул ключ зажигания.

В соседних домах еще не было света, выходной день и в этих краях — день «длинной постели», как говорят о выходных англичане. Бьорну понравилось это выражение, он вполне оценил его после Рождества, когда возил в Лондон сестру. Лотта горела желанием попасть на распродажу, которая в Англии начинается не до Рождества, а после него. Сестра всегда была без ума от этого шабаша, и даже сейчас, когда она еле ходит.

— Бьо-орн, — канючила она по телефону, — может быть, это в последний раз в моей жизни. — И он воображал, как ее синие глаза наливаются слезами.

Мог ли он отказать ей, зная, как ей будет приятно, если он сделает это для нее? Шарлотте Торнберг крепко не повезло в этой жизни. Бьорн до сих пор не верит, что она случайно упала с лестницы в доме своего приятеля. Но Лотта никогда не говорила о том, что там произошло.

— Бьорн, значит, я это заслужила. То было последнее предупреждение, и я все поняла. Ты ведь не станешь спорить, что моя жизнь сейчас устроена так, как я не могла даже мечтать?

Бьорну незачем было спорить. Никогда он не думал, что сестра настолько сильная женщина — она, бывшая поп-певица, открыла звукозаписывающую студию, которую осаждали музыканты из разных стран. «Шарлотта Свенска рекордз» — назвала она ее. И ее все знали под этим именем. Шарлотта считалась специалистом по шведскому саунду, она тонко чувствует его стиль и характер.

Когда Лотта открыла студию звукозаписи, она начала использовать фильтры, специальные устройства для сжатия диапазона громкости, так называемую эхо-аппаратуру, чтобы голос звучал объемно. «Шарлотта Свенска» пробила брешь в стене музыкальных традиций!» — такой заголовок появился в одном музыкальном издании. Правда, другие издания обвиняли Шарлотту в том, что она «толкает современную музыкальную культуру Швеции на путь коммерциализации».

— Ты можешь поверить, — сказала она как-то Бьорну, — что в моей душе не звенит ни один нерв, когда я это читаю, — и швырнула газету в мусорную корзину.

Бьорн смотрел на свежее лицо сестры, на котором голубели два круглых озерца, и качал головой.

— Когда тебя хвалят — тоже? — поинтересовался он.

— Да. Понимаешь, после того падения, которое лишь чудом удержало меня от окончательного падения, — она усмехнулась, и Бьорн заметил две горькие складки вокруг ее рта, — я сказала себе: все, отдаю себя в руки Всевышнего. Он ведет меня туда, куда надо, и так, как должно. Поэтому я не принимаю на свой счет ни похвалу, ни хулу. Я говорю себе: Шарлотта Свенска, так надо.

— Ты хорошо устроилась, — проворчал Бьорн.

— Но тебе так не удастся. — Она весело засмеялась. — Ты еще не все сделал на этой земле.

— Ты о чем это на сей раз?

— Такой мужчина, как ты, Бьорн, создан для продолжения рода. Я в конце концов когда-нибудь стану любящей тетей или нет?

— Ты сама сказала, — он усмехнулся, глядя в голубые глаза сестры под длинной светлой челкой, — ты вручила себя Всевышнему. Вот и жди.

— Ты, я смотрю, настоящий пе-да-гог, — последнее слово она произнесла по слогам.

— Нет, уже нет. Я больше не учу детей английскому.

— Разве? — изумилась Лотта. — А мне кажется, ты рано расстаешься с этим языком. — Она пристально посмотрела на брата. — Мне кажется, тебе еще предстоит иметь с ним дело.

— В моем рыбном бизнесе я спокойно обойдусь вообще без всякого языка.

— Конечно, шведы всегда отличались медлительностью мысли и упрямством. Но, по-моему, ты даже чересчур швед, мой братец Бьорн.

Вообще-то он напрасно удивлялся старшей сестре — они рано остались без родителей и по сути Шарлотта растила его. Она навещала его в закрытой школе близ Стокгольма, и всякий раз приезд красивой сестры, популярной сестры для Бьорна был невероятной радостью.

В Лондоне они остановились в доме друзей Лотты, в прошлом шведских поп-музыкантов, им выделили целый этаж. Вместе с этой парой Шарлотта начинала свою карьеру, она прекрасно играла на гитаре фирмы «Фендер», которая до сих сохранилась и у нее по-прежнему прекрасный звук. Друзья Лотты сумели преуспеть на чужой сцене, в чужой стране. Вот тогда-то у них в доме Бьорн испытал наслаждение от «длинной постели» в выходные.

Он вырулил из Йокмокка, щетки резво разгоняли дождь на ветровом стекле, а он улыбался, вспоминая, как блестели глаза сестры — неподдельным женским восторгом, когда он накинул ей на плечи большой шарф небесно-голубого цвета из шотландской шерсти.

— О, Бьорн, я буду кутаться в него и чувствовать себя, как на голубых небесах…

Он оборвал воспоминания, поворачивая на проселок. Уже скоро, скоро он подъедет к вожделенному месту. Бьорн почувствовал, как от нетерпения дрожат пальцы.

Когда идет косяк лосося, это такое зрелище, которое потрясает даже такого толстокожего парня, как он.