Читать книгу - "Звезда второго плана - Георгий Ланской"

По дороге к клубу она обернулась еще пару раз, но попутчика из метро не заметила. Марина перевела дух и свернула во двор. Так, если протиснуться через щель в заборе, путь получался более коротким.

Она не дошла до дверей всего несколько метров, когда что-то большое рвануло ее за плечо и притиснуло к стене. Глухо вскрикнув, она, совершенно ошалевшая от страха, увидела перед собой сверкающие зеленые глаза с восточным разрезом и руку, довольно грязную, с парой кровоточащих заусенцев на пальцах. Рука сжимала нож, прижимая лезвие к ее лицу.

– Будешь орать, на лоскуты порежу, – пригрозил насильник. – Поняла?

Она всхлипнула и затрясла головой, изобразив согласие. Скосив глаза на сверкающий клинок, она не сразу сообразила, что холодные пальцы лезут под юбку, сдирая с нее колготки и трусики. Он сладострастно дышал ей в ухо, прерываясь на леденящий, змеиный шепот:

– Моя сладкая… Моя сладкая…

Медленно, словно старуха, она поднялась с мокрого тротуара и вытерла грязной рукой лицо. Волосы слипшимися сосульками падали на глаза, закрывая обзор темной пеленой. Она провела ладонью и по ним, чувствуя кожей комочки грязи и колкую пыль штукатурки, осыпавшуюся со стены.

Замок на юбке был сломан. Она подтянула спущенные трусики, потом колготки с дырой на колене и поискала глазами сумочку. Сумка валялась рядом, нераскрытая, грязная. Похоже, ее недавнему знакомому содержимое кожаного баула было неинтересно. Марина сделала шаг и охнула. Разбитые колени обожгло болью. Проклятый каблук все-таки отвалился.

Внутри все горело, ломало судорогами, кожу саднило от царапин. В туфлях хлюпала вода.

Лишь бы выйти на улицу, поближе к людям…

Она вышла на тротуар и похромала вперед, шарахаясь от прохожих, которые с легким удивлением смотрели на ее грязную куртку, сломанный каблук и порванные на коленях колготки. Марина смотрела на мир исподлобья и чувствовала себя омерзительно грязной, словно окунулась в какую-то слизь неопределенного происхождения. Как-то она смотрела космический блокбастер и визжала от ужаса при виде мерзкого инопланетного монстра, покрытого такой вот слизью. Режиссер не поскупился на спецэффекты, и к финалу главная героиня полностью была вымазана липкой серой пакостью. Теперь Марина понимала, как та себя чувствовала…

Улица, на которую она свернула, выглядела какой-то неухоженной, несмотря на обилие фонарей и неоновых реклам. Возможно, потому, что была загажена мусором, словно московские дворники решили устроить забастовку, а к тротуару притулилось сразу несколько машин, вокруг которых крутились сомнительные типы. Парни в спортивных костюмах крутили на пальцах ключи от своих четырехколесных друзей, перебрасываясь сальными шуточками. Марина притормозила, а потом и вовсе остановилась. Идти мимо них не хотелось. В памяти сразу возникали эти странные восточные глаза с зеленой радужкой, в которых плескались водяные драконы…

Она попятилась, растолкав группку девиц, одетых чрезвычайно легко для такого прохладного дня, и пошла назад.

В этот момент все вокруг пришло в движение!

Парни рванули к своим машинам и стартовали с места с диким визгом покрышек. Девушки в летних нарядах тоже заметались по тротуару, но как-то бестолково, словно курицы с отрубленными головами. Марина хромала прочь и на происходящее не обращала внимания.

– Эй, а ты куда? – послышался вдруг грубый голос, и чья-то сильная рука схватила ее за локоть. Кошмар выпрыгнул наружу из подсознания. Марина завизжала и принялась отчаянно отбиваться свободной рукой.

– Блин, Петрович, иди сюда, тут какая-то бешеная, – крикнул мужчина и без особого труда заломил Марине руки за спину. Что-то холодное лязгнуло и сковало кисти. Марина вырвалась и бросилась прочь, но, пробежав два шага, споткнулась и что было силы врезалась головой в живот бегущему к ней милиционеру. Тот охнул и упал на тротуар, сложившись пополам и хватая ртом воздух.

– Ни фига себе! – восхитился тот, кто надел на Марину наручники. – Это ж не девка, а какой-то Джеки Чан! Петрович, ты живой? Она в тебе дыру не пробила?

– Чего ржешь? – огрызнулся Петрович. – Пакуй ее. Обдолбанная, поди.

– Будет сделано, – отрапортовал милиционер, в его исполнении это прозвучало как «бусделано». Он поднял с земли сперва Петровича, а потом отчаянно брыкавшуюся Марину и потащил ее к автобусу, где уже томились девушки в летнем.

– Да не туда, – просипел Петрович. – К нам в машину ее. Еще не хватало, чтобы она там шалав этих перекусала. Потом объяснительных не оберешься.

– Да, давай ей кляп вставим и в кандалы закуем, – весело предложил милиционер.

Петрович пробурчал что-то непечатное и направился к автобусу.

Милиционер ловко запихал трясущуюся Марину в «газик» и захлопнул тяжелую дверь.

Внутри было тепло, пахло бензином, мочой и застарелым, въевшимся в стены ароматом немытого тела и пота. Марина скорчилась на неудобном сиденьи, вжавшись в стену. Руки за спиной свело судорогой, и она всхлипнула.

Выполнившие служебный долг милиционеры вернулись в машину и, мельком взглянув на свою пассажирку, тронулись с места, болтая о чем-то своем. Сквозь маленькое мутное стекло их было почти не слышно, но отдаленный рокот голосов и приглушенный смех показались Марине зловещими. Она заплакала и плакала всю дорогу, пока машина не остановилась, а в открытую дверь не ворвался холодный ветер.

– На выход, – лениво сказал Петрович. А может, не Петрович, а второй. Она не смогла идентифицировать их по голосам и оттого еще больше запаниковала. Рук Марина почти не чувствовала, а колени тряслись уже не от холода, а от страха. А еще мучительно хотелось в туалет.

Ее потащили в отделение, отобрали сумку, вывернули карманы и бросили вместе со всеми в камеру. Почему-то она была уверена, что их посадят в клетку, как диких зверей, и затряслась, когда увидела эти толстые прутья, подпиравшие потолок. Но в клетке сидели двое кавказцев и какой-то бомж. Поэтому милиционеры потащили всех девушек в одну камеру и втолкнули внутрь. Марину заводили последней. Хорошо хоть наручники сняли.

Девиц было много. Они заняли все нары, негромко переговариваясь между собой. Кажется, для них задержание не было чем-то ужасным. Для Марины на нарах места не осталось, и она села на корточки, опершись о стену. В камере тоже было холодно.

– Эй, – вдруг позвала одна девица. – Ты кто?

Марина посмотрела на нее и отвела взгляд.

Не хотелось говорить, не хотелось думать. Даже сейчас ей казалось, что все вокруг покрыто мерзкой серой слизью, и она поминутно трогала пальцами стену, чтобы проверить, не погружаются ли они в инопланетный кисель. На свет одинокой лампочки слетелись ночные мотыльки, и даже удивительно было, откуда они в таком холодном сентябре, не иначе как жили прямо тут, вили коконы под потолком. Крылья бабочек отбрасывали на стены мрачные колышущиеся тени. Казалось, что в камере кружатся летучие мыши, готовые вонзить клыки в шею зазевавшихся узников…