Читать книгу - "Только моя - Элизабет Лоуэлл"

Она обернулась и увидела, что ее волосы опутали его запястье и застряли в запонке манжеты.

— Зубы очень остры?

— Что?!

— Бетси предупреждала меня, что мои волосы вероломно нападают на пуговицы, — сказала Джессика серьезно, — но она ничего не говорила о руках. Надеюсь, твоя рана не очень глубока.

Вулф пошевелил плечами, чтобы подавить смех, поняв, что Джессика дразнит его. Все же он фыркнул, когда стал вытаскивать отдельные волоски из-под пуговицы.

— Наверное, лучше это мне самой сделать. Если ты рассердишь этих рыжих, они могут зверски искусать тебя.

Вулф сдался и засмеялся вслух, сознавая, что ведет себя, как дурак, но в этот момент был не в состоянии вести себя по-другому. Изо всех людей, которых он когда-либо знал, только Джессика так легко могла заставить его смеяться.

— С тобой не соскучишься, эльф.

Джессика улыбнулась и тронула Вулфа за руку. Эта легкая ласка заставила его отдернуть руку, однако он ничего не сказал. Освободив последний волосок, он подошел к столу и плеснул на руки чистой воды из кувшина. Стряхнув с ладоней капли, Вулф вернулся к Джессике.

— Не двигайся.

Он медленно провел влажными руками по волосам сверху донизу. Постепенно они легли послушными волнами.

— Дай мне щетку, — сказал Вулф.

Полос у него звучал низко, почти хрипло, глаза потемнели. Он слегка смочил щетку и начал работу с волосами. При этом, в отличие от горничной, он стоял не сзади, а перед Джессикой.

— Вулф!

— Да?

— Мои горничные стоят позади меня.

— Слишком много пуговиц. Не хочу разжигать аппетит.

Джессика взглянула на Вулфа, пытаясь понять причину появления бархатистых тонов в его голосе. Она затаила дыхание, увидев, что находится ближе к нему, чем во время того вальса в день двадцатилетия. Ей не нравилось находиться так близко рядом с другими мужчинами, но когда это был Вулф, она досадовала, что правила танца не позволяют ей прижаться к нему и ощутить его силу.

Она заметила, что на шее Вулфа энергично пульсирует жилка, и это очень заинтересовало ее. Если стать на цыпочки и лишь чуть-чуть наклониться или поднять руку, можно услышать, как у него бьется сердце.

— Так не беспокоит? — спросил Вулф.

— Беспокоит?

— Маленький рыжеволосый попугай, — пробормотал он Вулф забрал в ладонь волосы, поднял их над грудью Джессики и продолжал водить щеткой. — Ты издала какой-то гортанный звук, и я подумал, что снова причинил тебе боль.

Она медленно покачала головой.

— Нет-нет. Я просто задумалась.

— О чем же ты задумалась?

— Понимаешь, я никогда раньше не замечала пульса у тебя на шее. Когда заметила, мне захотелось дотронуться до него, ощутить пальцами движение твоей жизни.

Рука Вулфа дернулась одновременно с внезапным толчком его сердца. При этом он едва не коснулся ее груди. Он перестал расчесывать волосы.

— Опасные мысли, Джесси.

— Почему?

— Потому что мужчина может и захотеть, чтобы ты коснулась жизни в нем.

— А почему это так опасно?

Вулф посмотрел в ясные глаза Джессики и понял, что она не имеет ни малейшего представления о том, насколько ее слова могут воспламенить мужчину.

«Приучи упрямую монашенку не бояться прикосновений мужчины. Тогда вы оба будете свободны».

Вулф задумался, а не дразнит ли его Джессика, как тогда, когда говорила о свирепости своих шелковистых волос В конце концов он все же пришел к выводу, что она не дразнит и что в самом деле не понимает, о чем идет речь. Ее наивность поразила его. Дамы из аристократического общества, которых он знал в Англии, меняли любовников так же, как игрок меняет колоды карт, — часто и хладнокровно.

— А ты когда-нибудь дотрагивалась до мужчины, чтобы ощутить его пульс? — спросил Вулф, проводя щеткой по волосам.

— Нет.

— Почему же, если тебе это интересно?

— Я никогда раньше этого не замечала. И даже если бы заметила, я бы не стала.

— Почему?

— Мне бы пришлось стоять совсем рядом с мужчиной, чтобы вот так коснуться, — сказала Джессика — Одна только мысль об этом приводит меня в ужас.

— Но ведь ты стоишь совсем рядом со мной. А я мужчина.

— Да, но ты мой собственный лорд Вулф. Когда меня напугала буря, ты обнял меня и остановил гром. Когда другие дети дразнили меня из-за того, что моя мать была простых кровей, ты вмешался и положил этому конец. Ты учил меня стрелять, скакать на лошади, ловить рыбу. И сколько бы я тебя ни дразнила, ты не был суровым к своему эльфу.

— Мало кто из мужчин может быть суров к эльфам.

Легкая дрожь удовольствия пробежала по коже Джессики, когда Вулф возобновил причесывание.

— Ты дрожишь. Может, тебе накинуть что-нибудь?

— Это дрожь оттого, что мне приятно, а не от какого-то сквозняка.

Вновь рука Вулфа остановилась в нерешительности, поскольку слова Джессики и заложенный в них смысл пробудили в нем желание.

— Это леди Виктория учила тебя флиртовать таким образом?

— Флирт состоит из притворства, вздохов и лжи. Я же говорю чистую правду. Мне никогда не было так приятно, когда меня расчесывала Бетси.

Последовала тишина, нарушаемая лишь шуршанием щетки о волосы. Наконец Вулф отложил щетку, повернул Джессику спиной к себе и разделил огненно-каштановую массу волос на три равные части. Прикосновение его рук к затылку вновь вызвало в ней дрожь.

— Как жаль, что мы не можем быть мужем и женой, — тихонько произнес Вулф, заплетая волосы в большую, толстую косу. — В тебе есть страсть, Джесси.

Внезапно тело Джессики напряглось.

— Я думаю, это не так, — сказала она твердо. — При мысли о близости с мужчиной у меня начинаются спазмы.

— Почему?

Этот тихий вопрос поразил Джессику.

— А тебе понравилось бы, если бы мужчина делал это с тобой? — в свою очередь спросила она.

— Мужчина? — Вулф засмеялся. — Если мужчина — то нет. Но женщина — это… это совершенно другое дело.

— Только для мужчины, — возразила Джессика. — Он сильный и в любой момент может по своему желанию сказать «да» или «нет». А когда все кончится, он не будет лежать и плакать на кровати. И не будет кричать в муках через несколько месяцев, когда то, что он посеял, будет разрывать тело, пробиваясь к свободе.

— Кто-то вбил тебе в голову эту ерунду. Все совсем не так.

— Конечно, для мужчины не так.

— И для женщины тоже.

— Из каких кладезей премудрости ты почерпнул этот вывод? — спросила Джессика, сардонически улыбаясь. — Или ты принимал роды у женщин?