Читать книгу - "Тьма в его глазах - Ульяна Соболева"

по телу ворох мурашек россыпью, как искрами. Осторожно касается, словно изучает.... А я его сквозь слезы вижу, и мне хочется закричать, громко закричать, что я его малышка, его женщина. Я – это он сам, а он – это я.

Прибита к нему гвоздями ржавыми от высохшей крови, распятая на нем, как на кресте, пригорела на тех лучах, под которыми он сжег себя ради меня, примерзла в том лесу, где убивал нас обоих. И не отодрать меня от него – намертво вросла, мясом и костями. Если попытаться, я кровью истеку.

– Я тебя не знаю…, – перехватила руку и прижалась губами, целуя пальцы. Задохнулась, увидев на них рваные жуткие свежие шрамы. На каждом из них и на ладони, на запястье. Внутри все похолодело и саму пронизало болью невыносимой – я знала, что это за шрамы. Я поняла. Его всё же кромсали на части ножом. Наживую. Вот почему нашли ДНК. Потому что его изрезали, и эти пальцы…как долго они заживали и все еще не зажили? Шрамы багровые, воспаленные болят еще, наверняка.

Закрыла глаза, целуя их снова, тяжело дыша и задыхаясь от слез. Господи, какая разница, что он помнит? Какая разница, какой он теперь? Он же вернулся ко мне. Живой. Воскрес для меня. Как же все остальное не важно.

– Нет…я тебя чувствую, понимаешь?

Привлекла к себе и сильно обняла за шею, ощущая, как зарывается лицом в мои волосы, шумно втягивая их запах, как делал это всегда раньше.

***

Не понимаю. Ни хрена не понимаю. Смотрю в твои глаза, слышу, как сердце твоё бьётся, отбивает аккорды бешеные так, будто сломается сейчас само или из груди твоей выскочит, и мне поймать его хочется ладонями. Не позволить разбиться, чтобы так же продолжало по мне стучать. Я каким-то долбаным шестым чувством ощущаю – для меня и по мне оно бьётся. И даже если это иллюзия, мне так сладко в неё сейчас смотреться.

Не понимаю. Но хочу понять. До трясучки хочу. До боли в пальцах, которыми стискиваю тебя, вжимая в себя. До зубовного скрежета, пока выцеловываю твою шею, пьянея от запаха волос и вкуса кожи.

– Кажется, у меня появился любимый аромат, – шепотом ей на ухо, прикусывая мочку, свободной рукой сжимая упругую грудь. Она громко застонала, и я сорвался. Хочу её. Хочу сильнее, чем вчера, когда просто красивую женщину трахнуть хотел. Когда похоть чистая взыграла. А сейчас она смешивается с интересом, с неистовым желанием в неё глубже погрузиться – не в тело, а в самую её суть, чтобы понять для себя. Почему моя боль на её лице отражается? Почему смотрит на меня, а мне кажется – не глядит, а читает, зная каждую букву, каждую точку.

Рывком со стула поднялся и на стол её спиной опрокинул, устроился между её ногами, задрав юбку и сильно сжав ладонями её руки, на какое-то бесконечное мгновение утонув в её полупьяном взгляде.

– Ты обязательно почувствуешь меня, малыш, – склонившись к ней и кусая грудь через ткань блузки, вскрикнула, а меня скрутило от желания ворваться в неё одним движением. Наконец сделать своей.

И снова к её рту, кусая, сплетая наши языки, пальцами расстёгивая пуговицы блузки. Трусь об нее возбужденным членом, ловя губами её рваные выдохи…Ты же чувствуешь меня, я знаю. Чувствуешь, как нужна мне сейчас?

И в этот момент кто-то постучал в кабинет, и раздался ненавистный голос:

– Ну что, Зверь, позволишь брату войти или мне выбить эту дверь ногой?

Отпрянул от Дарины, всё еще не понимая, что происходит. Я же приказал, никого не принимать. Хотя этот подонок – Андрей Воронов. Тщедушный слуга, наверняка, не смог ему отказать.

Возбуждение всё еще не отпускало, но я резко поднял её со стола, разворачиваясь с ней спиной к двери и помогая привести одежду в порядок. Она лихорадочно поправляет наряд, а я смотрю в стену, думая о том, что Воронов – последний, кого я хочу видеть именно сейчас – таким ослабленным в некоторой степени. Сзади открылась дверь и послышались уверенные мужские шаги.

Нет ничего глупее, чем поворачиваться спиной к врагам, и я оборачиваюсь к нему, чтобы увидеть его напряжённый внимательный взгляд, быстро пробежавшийся по мне, по моему лицу, напряжение в нём сменяется облегчением, но не исчезает полностью – затаивается на дне его глаз.

– Здравствуй, Даша. Обнимешь брата? – улыбается, глядя на Дарину, будто забыв обо мне, но я слышу, с каким нажимом он произносит некоторые слова специально для меня.

Воронов раскинул руки в стороны, и Дарина обошла меня, чтобы кинуться к нему в объятия, а я не смог сдержать протестующего рыка.

Глава 4

– Даша, родная, дашь мне поговорить с братом? – Андрей не отрывал взгляда от моего лица, приобняв за плечо Дарину и лаская его пальцами. А я не столько видел его взгляд, сколько чувствовал его, потому что сам смотрел на то, как он сжимает ладонью плечо той, которая называла себя моей женой. Я помнил, она говорила о том, что он её брат как и мой…но он был первым в этой комнате, в этой долбаной стране, в мире, которого я хотел разорвать на куски, и мне не нравились такие вольности. Перевел взгляд на Воронова и чертыхнулся про себя, увидев, как он едва заметно усмехнулся. Ублюдок проверял меня, и что-то мне подсказывало, что результатами этой проверки он остался доволен.

– Конечно, брат, – Дарина подошла ко мне и, приложив ладонь к моей щеке, одними губами произнесла: «Пожалуйста!», а после вышла из кабинета, мимоходом улыбнувшись Андрею.

А тот, дождавшись, когда за ней закроется дверь, прошёл к бару и достал бутылку виски и один стакан.

– Не спрашиваю разрешения, так как знаю, что в этом кабинете сейчас ты такой же гость, как и я.

Сволочь! Я вцепился пальцами в край стола, едва сдерживаясь. Такой ситуации я ждал так давно: я и Воронов, один на один. Без кучи его охранников рядом, без осуждающего взгляда отца, стоящего за его спиной. И по венам понеслось едкое желание схватить его за белый воротник кристально белой рубашки и долго смотреть в глаза, пока я буду вонзать в его грудь острый нож для колки льда.

– С каких пор ты не боишься поворачиваться ко мне спиной, Воронов?

Он молча открыл бутылку, разлил виски по бокалам и потянулся к портсигару, бесцеремонно открыл его – тянет время, обдумывая ответ. А вот это