Читать книгу - "Свой чужой - Алла Полански"

— Привет, Полюндра! — за спиной у девушки послышался знакомый мужской

голос.

В груди непроизвольно застучало при звучании потешного детского прозвища. Только один человек мог ее так назвать. Она даже вздрогнула, удивленно повернулась и недоверчиво вонзилась взглядом в улыбающегося молодого мужчину. В нем Полина едва узнала друга детства.

— Дима?! — распахнув глаза, вскрикнула она.

Мужчина с характерной ему хитрой улыбкой — ее старый друг, товарищ по казакам разбойникам, догонялкам и прочим шалостям. Полина не могла поверить своим глазам — Димка, пожизненный заучка, дохляк и спокойный мальчуган, стал абсолютно другим. Она хорошо знала, как его обижали дворовые пацаны, зато сейчас он внезапно превратился в крепкого, статного, широкоплечего, завидного мужчину.

Девушка, замяв нижнюю губу, загорелась от смущения. Куда исчез тот забитый подросток? Перед ней предстал абсолютно иной Димка — уверенный в себе, властолюбивый и располагающий к своей персоне, будто он и есть хозяин этой жизни. Кроме того, она чувствовала в нем невероятную притягательность. Он определённо был обаятелен во всех смыслах, и даже можно было предположить, что за ним толпами бегают девушки, претендуя на место в его сердце.

Видимо, прочитав ее мысли, Димка хитро усмехнулся, заметив задумчивый и восхищенный взгляд Полины. Только лишь на минуту он снова оказался тем самым мальчишкой, с которым она проводила дни напролет.

— Угу — я, — беззаботно засмеялся парень. — Ты меня вспомнила, Полюндра.

Откуда-то взялось волнение в ее голосе, чего она совсем не ожидала. В его карих глазах блестела искренняя радость непредвиденной встречи. Полину одолело смущение. Такое, что она тут же забыла о том, что мама утроила ей взбучку за вчерашнее позднее появление дома. А утром, спозаранку подоспела тётя Таня с третьего этажа под предлогом позаимствовать соль и, нашептывая, рассказала о том, что Полину привезли к дому на красивой белой иномарке. Когда соседка, хихикая, захлопнула за собой дверь, Зинаида Васильевна закатила Полине еще больший скандал. Девушка перекосила губы при мысли о том, как ее мать выспрашивала подробности вчерашнего вечера. Эти моменты мгновенно ушли на второй план, когда Полина узнала сияющее, идеально выбритое лицо Димы.

— Димка! — она широко улыбнулась. — Боже мой! Это ты!

— Конечно, я, а кто же еще! — самоуверенно сказал парень. — Давай-ка, Полюндра, с тобой обнимемся!

Дима широко раскинул руки, и Полина с ликующим криком ринулась к нему, прильнув к твердой мужской груди. Он, будто перышко, поднял ее ввысь, крепко обнял ее за талию и закружил на месте. А что Полина? Полина просто запрокинула голову, распустив по плечам волосы, и радостно рассмеялась.

«Как будто этого времени и не было», — пролепетала Полина.

Сердце защемило от старых воспоминаний. Когда-то он был ее лучшим другом, нет, даже кем-то больше. К горлу подкатил ком, когда девушка вспомнила горькие моменты их расставания. Полина вдруг сама для себя поняла, что их неожиданное столкновение возобновило в ее душе давние обиды.

Дима был старше ее на семь лет, но, несмотря на это, они крепко дружили. Полина легко вливалась в компанию подростков, будучи еще совсем ребенком, и наблюдала за тем, как мальчишки постарше строили шалаши из веток и прутьев, бегали с самодельными пистолетами и автоматами, пили на скамейке «Колу» и «Байкал». Когда компания Димки повзрослела, то он уже не приглашал ее бегать с ними за компанию во дворе — у них были свои интересы. Хотя сам Димка относился к Полине с прежней теплотой и заботой. Он оберегал ее, защищал, давал дельные советы с «высоты своих лет», провожал из школы до дома, а когда отгремел его выпускной, то по пятницам, в малозагруженный занятиями в университете день, он встречал ее у старых школьных железных ворот, покрашенных зеленой краской.

Так шли годы. Димка поступил в университет, но учиться не захотел и бросил его на третьем курсе, решив, что свою жизнь лучше связать с работой на вахте. С тех пор Полина чувствовала себя одинокой и брошенной. Ей было обидно, что старый друг почти не звонит и не пишет ей писем. Она уже совсем свыклась с мыслью, что, видимо, больше никогда его не увидит, что у Димки началась совсем другая жизнь — без нее.

— Надо же, прямо дежавю… Да, Полюндрик? — усмехнувшись, отметил Дима.

Парень вернул девушку на землю, но, лишь опустив ее на ноги, у Полины закружилась голова, и она рассеянно ухватилась за широкие мужские плечи. Приходя в себя, она не могла насмотреться на друга — как же он изменился за последние пять лет. Полина выразительно распахнула глаза и рассматривала каждую черточку его лица, мысленно ставя галочку напротив каждого пункта из общего списка под названием «Вот это мужчина». Первое, что она сама для себя отметила — это то, что Дима стал мужественным и взрослым. Парень? Нет! Мужчина! Взрослый не по годам, обаятельный, привлекательный, холёный. Улыбка снова показалась на ее лице.

— Чему улыбаешься, Полюндрик? — с ленцой отозвался Димка.

— Боже, я не верю, что ты здесь, — удивленно, медленно, по слогам произнесла Полина. — Ведь ты так неожиданно исчез из моей жизни!

Димка ухмыльнулся краешком губ, так хитро и именно так, как это делают только родные люди, что у девушки тоскливо заныло в груди. Она стояла как вкопанная, не могла насытиться его образом, вдруг появившемся не во сне, а наяву. Возникло такое чувство, что вот-вот все повторится снова, как тогда: он стоит напротив нее, прижимая к себе, кружа вокруг себя, так, что сносит крышу от тепла и ощущения защищенности, будто они не на земле, а в розовых облаках вечернего неба; она снова смотрит в его лицо и видит привычную улыбку, но вдруг его губы раскрываются, и он произносит то, что повергает ее в шок: «Я уезжаю».

С трудом сдержав слезы, Полина вынырнула из будоражащих мемуаров своей памяти. Она полагала, что выбросила из своей головы все, что было связано с ним, но это оказалось не так…

— Полюндрик, — с какой-то необычной пронзительной лаской и нежностью бросил Дима, но моментально сменил свой тон на более беспечный. — Я здесь, вернулся!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Не надо меня так называть, — упорствовала девушка, уткнувшись носиком в кожаную куртку темно-кофейного цвета. — Я уже не мелкая!