Читать книгу - "Карантин - Кэти Чикателли-Куц"

– Привет, мам.

– Я знала, что не должна была позволять тебе лететь к отцу и этой… этой женщине! У меня сразу было плохое предчувствие насчет этой поездки. Если б твой отец был в состоянии думать о чем-нибудь, кроме себя, то понял бы, как он эгоистичен. Ты занята домашними делами и двоюродным братом… тебе не нужен еще и перелет в другую страну. Боже, я его ненавижу. И ее! Что еще она натворила с тех пор, как ты летала к ним в прошлый раз? Я видела этот ее снимок в «Инстаграме», она похожа на Барби еще сильнее, чем раньше…

Я начинаю отключаться, и те горячие слезы, что накрыли меня в самолете, возвращаются. Мама болтает без умолку.

– У него – куча свободного времени, но моя жизнь распланирована по секундам, и сегодня я сижу с Рэнди, пока дядя Крейг на работе, и…

– Это всего лишь один день, мам, – обрываю ее я, вытирая глаза. – Не беспокойся, завтра я буду дома.

Мама вздыхает.

– Это не поможет мне справиться с этим сегодня.

– Ну, мне жаль. Карантин проходит потрясающе, спасибо, что спросила.

Я кладу трубку, выключаю телефон и бросаю его на койку. Оливер, должно быть, все слышал. Он замечает мой взгляд и немного краснеет.

– Тебе лучше? – спрашиваю, пытаясь перевести тему раньше, чем он успеет спросить меня о телефонном звонке.

Прежде чем ответить, его глаза секунду внимательно вглядываются в меня.

– Полагаю, да. Пока тут все кажутся здоровыми. Этот чувак с самолета – на тридцатидневном карантине в каком-то другом месте и на данный момент единственный заболевший. Оказалось, что у него и жара-то особого не было. Можешь в это поверить?

Я ничего не отвечаю, оглядывая помещение и людей, растянувшихся на кушетках. Одни читают, другие смотрят телик. Кажется, все расслабились, и даже «тесто» похрапывает на своей койке. Лучи закатного солнца струятся через окна базы и красиво подсвечивают все внутри. Я задвигаю разговор с мамой еще дальше и ерзаю на подушке.

– Разве это не напоминает поход? Будто мы – в большой лодке посреди океана? – спрашиваю я.

Оливер смотрит озадаченно.

– Нет?

Я чувствую себя глупо и меняю тему:

– Кстати, где ты живешь в Бруклине?

– Парк-Слоуп. А ты?

– Вау, фешенебельная столица мира. Миленько. А я – в Бей-Ридж.

Секунду Оливер смотрит ошалело, а потом улыбается.

– Да-да-да. И моя мама тоже в этом клубе.

Мне нравится его улыбка.

– Мы вернемся в аэропорт так быстро, что ты даже не заметишь, – говорю, чтобы заполнить паузу, хотя почему-то не совсем себе верю.

Он долго смотрит на меня, и улыбка исчезает с его лица.

– Надеюсь, ты права, – наконец отвечает Оливер.

Позже нам приносят пиццу на ужин. Кто б знал, что на карантине так вкусно кормят? Одна из сотрудниц ЦКЗ после ужина вновь проверяет мои показатели, и я невольно спрашиваю себя, не повлияет ли горячая пицца на температуру. Когда она говорит: «Норма» – и переходит к Оливеру, остается лишь разочарование.

На руку Оливера надевают манжету, а в рот суют термометр, но тот едва поднимает взгляд от телефона. Он возился с ним весь вечер.

Сотрудница снова говорит «Норма», но он ее не слышит. Та явно раздражена и торопится, так что срывает манжету и выдергивает термометр у него изо рта.

Оливер вскидывает пораженный взгляд, но сотрудница уже успевает уйти. Остается лишь потирать нижние зубы.

– Ох, – тихо говорит он и снова тянется к телефону, но замечает, что я за ним наблюдаю. – Сеть тут ужасная! Чат не обновляется, даже с вай-фай. Зато эсэмэски мамы каким-то образом приходят, – он нервно смеется.

Надо сказать ему, что проблема не в сети, но мне не хватает духу или сил, чтобы помочь ему справиться с очередной панической атакой. Я снова включаю телефон, но у меня нет сообщений ни от кого, кроме дуры Голди, в последнем из которых – коала с огромной повязкой на пушистых ушах. Отлично, Голди переживает о моем карантине сильнее, чем моя собственная мать.

Оставшуюся часть вечера я смотрю телик, пока его не выключают в десять. Немного дремлю, но нас будят каждые два часа для проверки показателей. Во время этих проверок Оливер едва просыпается, но в конце концов поворачивается ко мне, и я машу ему рукой.

Он смотрит несколько пораженно и спрашивает:

– Ты разве не устала?

Я сминаю в руке одеяло.

– Чем скорее засну, тем скорее придется вставать и ехать домой.

– Придется?

Представляю, как горько это звучит.

– Ага, типа того.

Секунду он смотрит на меня, потом зевает.

Не могу удержаться от вопроса:

– А ты почему так спешишь попасть домой?

Оливер ерзает.

– О, ну, вчера была вечеринка. Она уже кончилась, но я все еще надеюсь повидаться кое с кем, когда приеду, если получится, – он робко смотрит на меня.

– Конечно же, дело не обошлось без тупой девицы, – бормочу под нос, но койка Оливера так близко, что он все слышит.

– Спокойной ночи, Флора. – Он кажется обиженным, что раздражает меня еще сильнее. От этого я чувствую себя совсем ужасно.

Примерно в десять утра сотрудник ЦКЗ приносит нам рогалики. Кажется, Оливер напевает, пока ест, что приводит меня в непонятную ярость.

Вскоре после этого всем разрешают вернуться назад в аэропорт, и пассажиры начинают шутить и смеяться, а я – чувствовать легкую панику из-за того, что ночь прошла так быстро. Ужас копится внутри словно свинцовый груз.

Остаемся только мы с Оливером. Сотрудница останавливается рядом для последней проверки, но, очевидно, ей все это уже наскучило. Она смотрит на экран телика, где теперь транслируют какой-то европейский футбольный матч. Прежде чем осознать, что делаю, я вынимаю термометр изо рта, тру его меж ладоней, затем снова сую обратно.