Читать книгу - "На условиях любви - Сьюзен Стивенс"

Ги вынул изо рта травинку и перевернулся на другой бок, подложил ладонь под щеку и посмотрел на Кейт.

– Готово? А то я умираю с голоду.

– Готово, – подтвердила Кейт, чувствуя, как под пристальным взглядом Ги к ее лицу приливает краска. Он такой потрясающий и в то же время такой невозмутимый… такой обманчиво спокойный, напомнила она себе.

– Так покорми же меня, – попросил он мягким, чувственным голосом.

– Возьми сам, – выпалила Кейт, слишком потрясенная, чтобы понять: он вынудил ее вести себя и говорить, как это бывало в ее бытность подростком.

Словно уловив ее настроение, Ги снова вошел в ту роль, которую однажды играл в ее жизни… И эта его манера была гораздо опаснее, чем образ умудренного, опытного мужчины, которого он изображал со времени возвращения Кейт во Францию.

– Не получится, Кейти Фостер, – лениво протянул он. – Или ты накормишь меня, или пеняй на себя. Ты мне должна, и я имею право запросить возвращения долга.

Напускная невозмутимость Ги ни на минуту не обманула Кейт. В любую секунду он был готов пойти в наступление.

– Тем более что мне надо восстановить силы перед грядущими трудами, – напомнил Ги, бросив ленивый взгляд в сторону коттеджа.

Кейт сильно сомневалась, что Ги нуждается в восстановлении сил, – по крайней мере она так рассудила, оглядев бугрящиеся под его рубашкой мускулы.

– Не волнуйся, Ги, – сказала она, стараясь переключить его внимание на более житейские вопросы. – Твоим людям не обязательно приходить завтра…

– Я не могу позволить тебе прожить еще один день с заколоченными окнами, – оборвал ее Ги. – Это ужасно, – в его голосе появились резкие нотки. – Если бы я хотя бы знал, что ты будешь здесь жить…

– Я провела здесь не так уж много времени.

– Неважно, – твердо сказал Ги. – Ты, наверно, была потрясена, обнаружив коттедж в таком состоянии. – Он резко сел и заглянул прямо в глаза Кейт. – Ко всему прочему… – Он сжал свои полные, чувственные губы и покачал головой. – Прими мои извинения.

– Принимаю, – ответила Кейт, нарезая хлеб. Она не знала, что опаснее – Ги игривый или Ги серьезный.

– Ну а теперь ты можешь накормить меня, проворчал он, снова откидываясь на спину.

Руки Кейт застыли в воздухе. На мгновение ей показалось, что пчелы прекратили жужжать и тихий ветерок замер в листве деревьев.

Только смешок Ги вывел ее из транса.

– Поторопись, Кейт. Или мне придется заняться тобой лично.

– Ты не посмеешь! – уверенно сказала она.

– Правда? – негромко спросил Ги.

Он не успел продемонстрировать свои намерения, как Кейт опять переключила разговор на более важный и безопасный предмет:

– Ги, я понимаю, я только что приехала, но нельзя ли мне договориться о встрече с твоей матерью?

Настроение Ги тут же изменилось.

– Она никого не принимает.

– И меня не захочет принять?

– Все, что напоминает ей о катастрофе… в особенности все, что напоминает ей о самой дорогой подруге – твоей тете…

– Я понимаю, – тихо прервала его Кейт. – Я просто хотела, чтобы она знала: я справлялась о ней, думаю о ней. Ты можешь передать ей?

– Naturellement,[10]– ответил Ги. – Спасибо, Кейт. Ты очень добра. Мне кажется, что ей очень одиноко в замке. Как только она решит, что готова принимать посетителей, я скажу ей, что ты хотела повидаться с ней.

– И что я всегда рада видеть ее в Ла-Птит-Мезон, – быстро добавила Кейт. – По крайней мере, когда все будет устроено, – уточнила она. – Мне бы не хотелось, чтобы она увидела коттедж в его нынешнем состоянии.

Ги быстро поднялся на ноги, на щеке его задергался мускул.

– Ну вот, теперь ты заставляешь меня чувствовать себя виноватым, – сказал он, подойдя ближе. – Если бы я хотя бы знал, что ты собираешься вернуться…

– Перестань, – твердо возразила Кейт. – В этом нет твоей вины.

– Что ж, видимо, в будущем мне придется внимательнее следить за управляющим, – заметил Ги. – Похоже, что мое указание покончить с коттеджами, сдающимися внаем, было выполнено с чрезмерным усердием.

– Я уверена, что именно так и надо вести дела, – усмехнулась Кейт. – Лично я, выбрав себе цель, не буду сидеть на месте и предаваться бесплодным размышлениям.

– Но здесь вопрос не в выгоде, – заметил Ги, отрезая ломоть нежного бри и кладя его на ароматный кусок хлеба, который он передал Кейт. – Дело в тебе.

В его глазах плясали искорки смеха. Он смеялся над ней? Над ее поведением?

После пикника Ги остался, чтобы отодрать оставшиеся на окнах доски. Потом он пообещал, что рабочие принесут замазку, чтобы скрыть следы гвоздей, а после этого приедут декораторы.

Ги ушел, а Кейт обошла коттедж. Скоро он обретет нормальный вид, причем за очень короткий срок. Нормальный, но не прежний, вздохнула она, поднимая корзину, полную собранных в саду цветов. Она-то хотела, чтобы все оставалось таким, каким было при жизни тети Элис. Но стоит ли создавать здесь этакий мемориал? Нет. Просто не надо забывать о тех днях. А что касается Ги… Она все объяснит ему, но… потом.

Пока что торопиться некуда.

Глубокой ночью, когда весь мир затих, замер в безвременье, Кейт проснулась оттого, что легкие ей раздирал кашель. В полусне она потянулась к выключателю лампы и вдруг поняла, что у нее щиплет в глазах. Прищурившись, Кейт посмотрела на часы и вдруг ощутила запах гари. Она перевела взгляд на дубовую дверь, в щель под которой уже проникали первые робкие завитки дыма.

Мгновенно проснувшись, Кейт выскочила из-под одеяла и схватила халат. Потом подбежала к двери и провела по ней ладонью – дерево было еще прохладным. Кейт замерла, приложив ухо к двери и пытаясь понять, как далеко зашел пожар, и различила явственное потрескивание. Но ведь она была так осторожна…

Очевидно, не слишком, решила она, вспомнив о свечах, которые она зажигала на кухне, когда рассматривала фотоальбомы. Она так и не погасила их…

Кейт слегка приоткрыла дверь и вгляделась в наполненный дымом сумрак: лестница была еще видна, и по ней пока еще можно было спуститься.

Кейт вернулась в комнату и взяла с подзеркального столика самое дорогое, что у нее здесь было, – тройную рамку с фотографиями тети Элис и родителей самой Кейт. И еще серебряный медальон, в котором хранился снимок юной Кейт, с вызовом смотрящей в камеру. Именно сейчас ее внезапно кольнуло понимание того, что уже тогда за ее бравадой скрывались неуверенность и уязвимость. А с другого разворота, являя полную противоположность веснушчатой дерзкой девчонке, смотрела тетя Элис. Сам по себе медальон был безделушкой, но в нем было все, что составляло жизнь Кейт в те далекие годы, и потому он был для нее очень дорог. Кейт никуда не выходила без него.