Читать книгу - "Теория поцелуя - Елена Сокол"

Кажется, он все еще был в сознании, но дышать ему было очень трудно.

– Да он прикалывается! – бросил Харитон, вставая. Протиснулся к проходу, перешагнул прямо через лежащего парня и посмотрел на него сверху вниз. – Притворился мертвым, чтобы не отвечать за свои слова! Дрищ!

– Нет, не прикалывается, – заключила я, наклоняясь к груди ботаника. – Дышит, но с трудом.

– Что с ним? – отодвинув Харитона, рядом присел какой-то рыжий парнишка.

– Ему плохо. Нам срочно нужна «Скорая»! – пришлось проорать мне.

– Что такое?

Гул голосов достиг апогея.

– У него раньше была аллергия? – спросила я, расстегивая ворот его рубашки.

– Вроде да, – побледнел рыжик, – но только на антибиотики…

– Проверь его одежду и сумку! – Теперь меня затрясло от страха. Пришлось снова закричать: – Да разойдитесь вы! Ему воздух нужен. «Скорую» кто-нибудь вызвал?

– Что происходит? – поинтересовался преподаватель, продираясь к нам по проходу через толпу.

– Анафилактический шок, – тихо сказала я, наклоняясь к самому лицу парня. Тот беспомощно хватал ртом воздух и оплывал на глазах. Его мертвенно-бледное лицо сильно отекло в районе глаз и рта, а пальцы на руках буквально превращались в сосиски. – Отек Квинке. Он не может дышать!

Беспокойство собравшихся перерастало в настоящую панику. Автобус качнулся и замер на обочине дороги.

– Значит, мы не доедем до места назначения? – поинтересовался преподаватель, еще раз показывая отсутствие компетентности и профессионализма. – А как же экскурсия?

– Вы что, с ума сошли?! – не выдержала я. – Разворачивайте автобус! Звоните в «Скорую»! Немедленно! Может, в другом автобусе есть медик? Ищите! Должен же нас сопровождать кто-нибудь!

– Рюкзак, – дрожа всем телом, произнес рыжий парень. – У него рюкзак за спиной. Может, там?

– Переворачивай! – скомандовала я.

– Сейчас!

– Настя! – Я заметила, что через толпу продралась девушка моего брата. – Настя Ежова, иди сюда!

– Что случилось? Женька! – Она опустилась на колени.

– Пчела, его укусила пчела, – пробормотала я, указывая на лежащее на полу тельце мохнатого насекомого. – Вот она, злодейка.

Тем временем рыжик стянул рюкзак с плеч очкарика, аккуратно уложил того снова на спину и расстегнул замок рюкзака.

– Если он сейчас нормально не задышит… – прошептала я, сжимая зубы. – Ну, что там? Что? Есть что-нибудь?!

Рыжий выкладывал книжки из рюкзака. Вот скажите, зачем этому чудику понадобилось брать учебники на экскурсию, а?

– Посмотри вот здесь! – Настя показала на небольшой кожаный пенал на кнопке.

Пока рыжий лихорадочно открывал футляр, я смотрела на лицо опухающего парня. Густые блестящие волосы, бархатная ровная кожа, правильная форма носа, красивые губы и большие темно-синие глаза за широкими стеклами очков, как надвигающаяся летняя гроза: немного пугающие своей глубиной. То ли от взгляда на них, то ли от страха у меня закружилась голова.

– Здесь шприцы и… лекарства! – воскликнула Настя.

– Отлично, – выдохнула я. – Давай их сюда, посмотрим.

Пока я дрожащими руками рассматривала содержимое пенала, паренек, лежащий на полу в проходе, часто-часто дышал. Настя села рядом с его головой и подложила под нее рюкзак.

– Ага! – Я неуверенно закусила губу. – Кажется, вот так надо.

Набрала в шприц лекарство.

– Кажется? – испуганно пролепетал рыжий.

– Да, точно не знаю, как это делается, – сказала я, – но другого выхода у нас нет. Сядь, приподними немного его ноги, пусть будут повыше. – Когда парень послушно приподнял ступни очкарика, я попросила Настю: – Нужно освободить его предплечье.

Настя Ежова с трудом содрала рукав с плеча парня.

– Ну, с Богом, – прошептала я, втыкая шприц в верхнюю треть плеча парня.

Очкарик дернулся, его зрачки расширились. Кто-то из студентов громко охнул.

– Вот молодец! – Я облизнула пересохшие губы. – Носишь с собой все лекарства. Теперь будем надеяться, что я тебя не убила.

– Ты шутишь? – Настя выпучила глаза.

– Нет! – Я пожала плечами. – Однажды видела, как это делается. Правда, мне тогда было лет десять…

– Что ты ему вколола? – все еще держа на весу ноги больного, спросил рыжий.

– Адреналин, – ответила я, вынимая из футляра еще одну ампулу. – А теперь нам понадобится преднизолон, чтобы привести в нормальное состояние его давление, и антигистамин – это уже от аллергии. Кто умеет ставить укол в вену?

Рыжий покачнулся, а Настя испуганно побледнела, взглянув на шприц.

– Есть! Есть медик! Здесь врач! – заголосил преподаватель, затаскивая за руку в салон полноватую женщину с чемоданчиком.

Студенты расступились, и та быстро пробежала по проходу прямо к нам.

– Укус пчелы, анафилактический шок, отек, – отчиталась я, передавая ей шприц. – Ввели адреналин, который был у него с собой. Здесь преднизолон.

Женщина быстро сориентировалась, осмотрела больного, забрала у меня шприц, внимательно глянула на каждую из ампул.

В этот момент кто-то крикнул:

– «Скорая» уже едет!

Насте и рыжему пришлось отойти, чтобы дать место медику. Я взяла за руку парня и тихо сказала:

– Сейчас тебя заберут, сделают капельницу, и ты поправишься. – Попыталась улыбнуться. – Хорошо?

Он смотрел на меня так внимательно, так беспокойно, что мне даже стало неловко. Отпустив его руку, я немного отодвинулась назад, чтобы не мешать женщине проводить нужные манипуляции.

– Все будет хорошо, – зачем-то пообещала я.

И под шепот однокурсников я села на свое место. Через пару минут под звуки сирен парня уже увозили на «Скорой». Еще минут через пять его рыжий приятель подошел, быстро собрал оставшиеся вещи и учебники в рюкзак, задержался у моего кресла и поблагодарил:

– Спасибо.

– Ничего особенного, – отмахнулась я и отвернулась к окну, – пожалуйста.

– Нет, ты Женьке жизнь спасла.

– Это он сам.

– Спасибо, Лен, – присоединилась к нему Настя.

Автобус тронулся, я повернулась к ним и изобразила улыбку:

– Не стоит благодарностей, надеюсь, ваш друг поправится.

Ежова кивнула, и я поспешила снова отвернуться к окну. Меня все еще лихорадило от жутких воспоминаний. Вот так же мама упала к моим ногам много лет назад. И снова ощущение паники сомкнулось толстыми щупальцами страха на моем горле. Но тогда папа был рядом, и он спас ее. А теперь… теперь папы нет. Он живет отдельно. И вообще, все совсем не так, как было когда-то. Все пошло кувырком.