Читать книгу - "Венецианский контракт - Марина Фьорато"

Палладио пробирался между шлюхами, любезничавшими с моряками в их последний день на берегу, и женами, умолявшими мужей не ходить на войну. На самодельных сценах актеры commedia dell'arte разыгрывали пьески со злобными турками, размалёванными, в огромных тюрбанах, с уродливыми крючковатыми носами и развевающейся бородой.

Сотни горожан выстроились у входа в базилику. Тот факт, что ни церковь, ни Святой, ни его стражи-кони не пострадали в огне, казался всем чудом. Внутри, в полумраке, где пахло благовониями, они молились Мадонне Никопея – иконе, спасенной от турок, и просили не подпускать неверных к городу. Венеция всегда полнилась слухами, а за последнюю неделю они переливались через край; новость о том, что турки надвигаются на город, чтобы захватить его, распространялась быстрее огня.

Палладио оставался холоден к переживаниям народа; он направлялся к дожу. Он повернул к зданию Сансовиньяно, где временно расположился правитель города. Величественный, украшенный фресками зал гудел, словно пчелиный улей, матросы и мальчишки, не успевшие ещё отрастить бороду, сновали взад-вперед. Фрески на стенах заслонили огромные карты, которые принесли из Salle delle Mappa дворца, некоторые из них были порваны, некоторые обуглились по краям, на некоторых пламя оставило пепельные дыры. И посреди всего этого, как длинная серебряная стрела в компасе, стоял дож.

Если бы не повелительный тон, Палладио едва бы узнал его. Вместо длинного красно-белого одеяния и шапки корно, которые он надевал на церемонию освящения церкви, на нём были синяя мантия и серебряные доспехи с орденом Морского адмирала; коротко остриженные седые волосы и борода делали его на тридцать лет моложе.

Сегодня он был не Себастьяно Веньером, старым дожем Венеции, а Себастьяно Веньером, Capitano Generale da Mar, Адмиралом венецианского флота в новой войне против Османской империи.

Когда Палладио дотронулся до руки дожа, тот обернулся и какое-то мгновенье смотрел на него, словно не узнавая. Затем произнёс:

– Палладио, что ты здесь делаешь?

– Хочу угостить вас стаканчиком вина – на счастье.

– Сейчас? – адмирал развел руками, показывая на суматоху вокруг него.

– Это не займет много времени, – сказал Палладио невозмутимо, – и, вполне возможно, что от этого зависит успех вашего похода. – Палладио выдержал долгий пристальный взгляд голубых глаз дожа, который вспомнил, что именно Палладио привел к нему Фейру. Если архитектору есть что сказать, возможно, его лучше выслушать.

Себастьяно Веньер вздохнул.

– Ну что ж.

* * *

Выйдя наружу, Палладио нашёл в шумной толпе деревянную тачку, ездившую по площади весь день, а теперь укрывшуюся в тени звонницы. Товар на тележке стремительно таял, моряки тратили последние цехины на грог. Палладио заплатил две монеты за два стакана, налитых до краев, и вернулся к Веньеру, который ждал его на пристани. Они сели на орудийный станок и смотрели, как собираются галеасы.

Себастьяно Веньер настороженно всматривался в беспредельную голубую даль, словно мог увидеть, что ждет его там, в чужых морях. Он покачал головой.

– Не думал, что придётся туда возвращаться, – сказал он тихо. – После Лепанто я надеялся, что с турками покончено. Однако, как оказалось, они придерживаются иного мнения. Чума, пожар, а теперь война и смерть. – Он отпил вино. – Что ты хотел сказать мне?

Палладио достал небольшую коробочку с перьями.

– У вас есть бумага?

Веньер показал карту Патрасского залива.

– Подойдёт.

Архитектор стал быстро чертить на обороте карты.

– Сражение, даже морское, – вопрос геометрии. Я нарисую здесь строй битвы, если не возражаете. Смотрите. Если вы заманите их галеры сюда, – он отметил место, – то у вас будет преимущество. Ваши новые галеасы обладают огромной огнестрельной мощью, но они тяжелее и двигаются медленнее. Раз пушки у них установлены сбоку, лучше поставить по два судна перед каждой дивизией, – он быстро нарисовал то, что имел в виду, – чтобы не дать турецким баркам проскользнуть и ослабить ваши силы или взять на абордаж корабли. Пусть турки суетятся, как хотят, а вы будете навязывать им свои правила игры. Во что бы то ни стало держите строй, не дайте врагу прорваться.

Веньер внимательно посмотрел на рисунок, затем перевел взгляд на Палладио.

– Откуда ты это знаешь?

Палладио пожал плечами.

– Я как раз работаю над иллюстрированным изданием «Всеобщей истории» Полибия, исследованием римского боевого порядка. Классические формы всегда вдохновляли мои строения, и мне пришло в голову, что вам стоит взять пример с Ганнибала и Сципиона.

Веньер медленно кивнул и подул на чертеж, чтобы высохли чернила, щеки его надулись, как у одного из четырёх ветров.

– Спасибо, – сказал он просто. – Я учту твои советы. – Он аккуратно сложил рисунок и произнес, словно с трудом выговаривая слова. – Я не питаю к ним ненависти, понимаешь? – Он будто извинялся.

Палладио не сразу понял его.

– К туркам. Ты же знаешь мою историю от дочери моей племянницы. Сесилия Баффо стала мусульманкой и супругой Селима Второго, получив своё новое имя Нурбану-султан. От её сына, этого Мурада Третьего, который послал столько бедствий на наши головы, произойдут будущие султаны, которые, как я надеюсь, установят мир между нашими народами, – тяжело вздохнул он. – Пяти веков кровопролитий – достаточно.

Палладио кивнул. Поднявшись, он благословил адмирала словами – древними, как сам город: “Varenta vu” – «Пусть вся удача мира сопутствует вам в плавании».

Архитектор направился было домой, но остановился и вернулся к дожу. Адмирал всё ещё сидел на орудийном станке с чертежом Палладио в руке и внимательно изучал его.

– Я тоже не питаю ненависти к туркам, – сказал Палладио, вспомнив о Фейре, – но Венецию я люблю больше.

Глава 47

Фейра увиделась с архитектором ещё один раз, через месяц после освящения церкви.

Он приехал на остров, когда доктор ещё не вставал с постели. Фейра приняла его одна, но она была счастлива, потому что Аннибал быстро шёл на поправку.

Пока она не увиделась с Палладио, внешний мир совершенно не волновал её. Она ждала, что скоро Республика отберет у них остров, но на самом деле это было неважно. Они с Аннибалом могли отправиться куда угодно, как она когда-то мечтала, в один из лучших медицинских центров мира – в Болонью, Салерно, Дамаск, Ашкелон.

Живя в уединении, Фейра не думала о войне, которая шла в дальних водах. Она сыграла свою роль и предупредила дожа. Она видела, как корабли отплыли, а затем вернулись, но ничего не знала о событиях, последовавших за её признанием. Пускай они сожгут друг друга дотла – Венеция и Константинополь; все это неважно, раз Аннибал остался жив.