Читать книгу - "Жасминовые сестры - Корина Боманн"

— А вот и они, — произнесла Николь Симон, снова появляясь в двери кухни, и поставила на стол какую-то коробку. — Это фотографии с 1925 по 1930 год. В тот период мой прадед был очень недоволен своей работой. Он рассказывал мне, что уничтожил очень много фотографий, потому что они ему не понравились. Остальное довершила война. Может быть, видя этот дом, в это трудно поверить, но во время бомбардировок он очень сильно пострадал. А после войны начались грабежи. Я понятия не имею, для чего солдатам понадобились проявленные фотографии.

— Их, конечно, заинтересовали снимки красивых девушек, — ответила Ханна. — У вашего прадеда был хороший вкус.

По ней было видно, что она волнуется: у нее на щеках появились красные пятна и она беспокойно ерзала на стуле. Мелани спросила себя, не могли ли быть в этой коробке фотографии Лорена? Наверное, он был как-то связан с ее прадедом Дидье, поскольку фамилия у них была одинаковая. В случайности Мелани не верила, и она догадывалась, что история отношений Лорена и ее прабабушки на этом не закончилась. Неужели братья в конце концов рассорились из-за нее?

— Живым примером этого являетесь вы, не так ли? — ответила Николь, открывая коробку.

Запах прошедших лет устремился им навстречу.

— Это как посмотреть, — произнесла Ханна, пожимая плечами. — В молодости я считала себя довольно уродливой. Я восхищалась европейскими женщинами, у которых такие большие глаза.

— А эти женщины, наверное, завидовали вашей изящной фигуре. Я считаю, что в азиатках есть нечто особенное. Я знаю одну японку. Она такая худенькая, что я по сравнению с ней кажусь слонихой.

Николь взяла стопку фотографий и разложила их на кухонном столе. Их взорам предстали женщины в роскошных туалетах и мужчины в строгих костюмах. Дама в платье для чарльстона, дополненном повязкой с украшениями из перьев, и с сигаретой, торчавшей в длинном мундштуке. Это была не Ханна. Очевидно, Вильниус очень любил эту композицию.

— Многие из снимков, которые он делал для модных журналов, были направлены прямо в издательства, — пояснила Николь. — Конечно, это объясняет то, почему с двадцать седьмого по двадцать девятый год здесь осталось так мало фотографий. В то время модные журналы появлялись, словно грибы после дождя.

Ханна утвердительно кивнула и очень осторожно прикоснулась к одной из глянцевых фотографий. Девушке на снимке фотограф подрисовал щеки и губы, а голубое платье казалось немного выцветшим. На другой фотографии он придал волосам женщины красноватый оттенок.

— Ваш прадед отличался тем, что умел волшебным образом придать лицу слегка красноватый оттенок, — объяснила Ханна. — Он всегда очень жалел, что его фотографии в журналах не цветные.

— Да. Представьте, как он ликовал, когда наконец появились фотоаппараты для цветных снимков. Но тем не менее время от времени он делал и черно-белые фотографии. Даже когда мой прадедушка был уже очень старым, он все равно считал, что в каждой фотографии должна быть тайна. Снимок должен быть таким, чтобы над ним можно было сидеть часами, разгадывая, как выглядело платье или какой оттенок был у цветка.

Они посмотрели другие фотографии. Перед их глазами прошли люди разного возраста: мальчики в матросских костюмчиках, девочки с косичками и в изящных платьицах. На одной из фотографий Ханна остановилась.

— Быть этого не может! — прошептала она и поднесла снимок к глазам.

Несколько минут она смотрела на него, ничего не говоря.

— Grand-mère? — произнесла Мелани и вытянула шею, пытаясь рассмотреть фотографию получше.

На снимке был изображен молодой мужчина во фраке. В руке он держал цилиндр вместе с парой белых парадных перчаток. Из нагрудного кармана выглядывал платочек, а в петлице торчал маленький букетик цветов.

Лицо мужчины было очень привлекательным, с выразительными правильными чертами и светлыми глазами. На черно-белой фотографии невозможно было точно определить цвет его волос, но Мелани могла бы поспорить, что волосы у него были светло-русыми. И лишь потом она заметила, что этот незнакомец чем-то походил на ее прадеда.

— Это Лорен? — спросила она, отвлекая прабабушку от размышлений.

Какое-то время Ханна ошеломленно, словно ничего не понимая, смотрела на Мелани, а затем кивнула.

— Да, это Лорен, — ответила она и осторожно перевернула фотографию.

На пятнистой обратной стороне была видна выцветшая надпись «1928 г.».

В этот момент открылась входная дверь.

— Я узнаю, кто это, — весело сказала Николь. — А вы пока посмотрите другие снимки.

Но они, казалось, не интересовали Ханну.

— Я прекрасно помню вечер, когда была сделана эта фотография, — тихо сказала она.

Мелани редко видела прабабушку такой растроганной.

— Мы собирались пожениться через два месяца. Хэннинг настоял на том, чтобы сделать своего рода генеральную репетицию свадьбы, и, кроме того, Лорен хотел дать объявление о нашей помолвке. «Чтобы остальные дамы больше не строили напрасных иллюзий», — шутил он. Это был такой прекрасный день…

— Ты и Лорен? Значит, вы собирались пожениться?

— Да.

— А как же ты стала женой Дидье, его брата?

Ханна ничего не ответила. Она смотрела на фотографию, с любовью гладила изображенного на ней мужчину по щекам и вздыхала. В ее глазах стояли слезы.