Читать книгу - "Темная королева - Сьюзен Кэррол"

Неудивительно, что Габриэль отмахнулась от него. По возвращении в дом она была по-прежнему добра к нему, но за ужином (он ужинал вместе с семьей) казалась молчаливой и замкнутой. Когда после ужина он вернулся к себе, то обнаружил, что она, эта вещь, его ожидает.

Реми положил ладонь на висевшее сбоку оружие и вынул его из ножен. Шпага. Никакой другой поступок не мог проще сказать о ее чувствах.

Ясно, что он до того довел ее своими неуклюжими признаниями в преданности, что она сочла, что было бы лучше, если бы он покинул остров Фэр. И была права.

Не обращая внимания на приступы боли от раны, Реми сделал несколько выпадов шпагой, защищаясь от воображаемого противника. Если он вообще надеялся восстановить силы, нужно было снова приручать тело к суровой дисциплине, которой он придерживался всю жизнь. Мышцы из-за бездействия побаливали, но как приятно было заставлять их работать и реагировать на его команды.

На острове Фэр он чувствовал себя оторванным от реального мира. Может быть, именно сейчас его молодой король, не ведая о таившейся опасности, делает приготовления к свадьбе в Париже.

Реми проклинал себя. Он уже не сумел уберечь королеву. Теперь он должен вернуться, чтобы оградить от опасности ее сына, единственного наследника и единственную надежду Наварры, пускай даже придется добираться туда ползком. Ему было очень стыдно тянуть время здесь, когда он обязан находиться совсем в другом месте, тем более, когда его удерживала слабость побольше, чем рана.

Он был околдован безмятежностью этого тихого места. До того как попасть в Бель-Хейвен, Реми никогда не знал дома. Большую часть юных лет он провел, следуя за отцом-солдатом, постигая его ремесло, жил в палатках, казармах или был нежеланным обитателем жилищ на отвоеванных у врага территориях.

Никогда в жизни он не испытывал домашний уют и теплоту, живя под одной крышей с таким… таким множеством женщин. Он позволил себе радоваться материнским заботам и уходу за ним Арианн Шене, посещениям маленькой, застенчивой Мири, когда она приносила показать ему раненого лисенка, уверяя, что если могла поправиться зверушка, то поправится и Реми.

Но даже улыбаясь при этих воспоминаниях, Реми понимал, что не мысли об Арианн или Мири так мешали ему думать о том, чтобы покинуть остров Фэр.

Нет, это Габриэль. Обворожительная колдунья, недоступная ему, как далекая звезда.

Ему следовало бы справиться со своей страстью и, возможно, он смог бы, если бы был ослеплен лишь ее красотой. Но Габриэль дала ему возможность за холодным утонченным наигранным фасадом, который она всячески старалась создавать, разглядеть доброту, сердечность, нежность, шаловливость, так контрастирующие с этой напускной внешностью.

Бывали моменты, что Габриэль казалась ему совсем юной. В другое время она выглядела много старше и искушеннее его самого. Потому ли, что она была колдуньей или же просто женщиной, одной из этих загадочных и непредсказуемых существ?

Порой она бывала живой, могла, смеясь, поддразнивать его. Иногда же тихой и задумчивой, с глазами, полными берущей за сердце необъяснимой печали. Часто она далеко уносилась мыслями, будто полностью забывала о его существовании. Так, видно, и будет, как только он уедет.

Ему тоже нужно выбросить ее из головы. Но, принимая это решение, Реми почувствовал, как часто забилось его сердце при звуках шагов и легком шорохе кустов. Он убрал шпагу в ножны, с нетерпением ожидая приближающуюся с фонарем в руке по садовой дорожке женщину.

Но это была Арианн. Он подавил разочарование. Она, несомненно, проверяла, где он, как часто делала по ночам, не найдя его в постели.

Реми знал, что Арианн подолгу работала по ночам, когда все давно спали, разбираясь в многочисленных хозяйственных делах или занимаясь изготовлением лекарств для обитателей острова. Она все еще была в поношенном рабочем платье, из собранных в пучок волос на бледное лицо спадали мягкие золотистые пряди.

Приблизившись, девушка подняла фонарь.

– А-а, капитан Реми. Надеялась найти вас здесь. Пора в постель, месье.

– Вам тоже, госпожа, – ответил Реми. – Вы когда-нибудь спите?

– Иногда хочется, – тихо промолвила она. – Но я рада, что вы еще на ногах. Надо поговорить, но боюсь, что сегодня вы достаточно находились. Присядьте, будьте добры.

Но Реми покачал головой:

– Если у меня нет сил стоять из уважения к даме, то вряд ли я буду считаться годным сидеть на коне, не так ли? Если только Хозяйка острова Фэр не надеется вечно держать меня своим пленником?

– Нет, такого намерения у меня нет, – ответила она с грустной улыбкой. – Вы должны ехать.

«Если бы с таким сожалением сказала это Габриэль», – с болью подумал Реми. Арианн пристально посмотрела ему в глаза, и Реми был уверен, что она догадывается о его безнадежной любви к ее сестре. Он считал, что серьезные глаза Арианн мало что упускают из виду, но она слишком благоразумна, чтобы распространяться о своих представлениях, за что Реми был ей крайне благодарен.

Он взял у нее фонарь и убедил сесть, что она с неохотой сделала. Хозяйка острова Фэр всегда чувствовала себя не в своей тарелке, когда за ней ухаживали, но сейчас она выглядела более измученной, чем он.

Тяжело вздохнув, Арианн сложила руки на груди.

– Получила весточку из Парижа. Мы внедрили во дворец женщину следить за Екатериной. Одну из наших… одну из Дочерей Земли.

Реми подумал, хватило бы у него мужества и выдержки для такой опасной игры с Темной Королевой.

– Я поражен мужеством ваших женщин.

– Не знаю, мужество это или безрассудство. Но Луиза узнала следующее – ваши опасения сбываются. Луиза убеждена, что у Екатерины нет ни малейшего намерения видеть вашего короля мужем ее дочери. Генриху Наваррскому уготовано нечто совершенно другое. Весьма похоже, что похороны.

Реми помрачнел.

– В таком случае я должен немедленно ехать.

– Да, вы должны как можно скорее вернуться в Наварру и удержать своего короля от поездки в Париж.

– Это будет нелегко. Он окружен высокопоставленными министрами, очень жаждущими этого так называемого брака и перемирия. Слова армейского капитана, разглагольствующего о колдовстве, не будут многого стоить без доказательств, если вам только не удалось узнать что-нибудь о перчатках.

Одного взгляда на удрученное лицо Арианн было достаточно, чтобы понять, что дело безнадежное.

– Я и так и этак исследовала эти перчатки, и все безрезультатно. Если даже смогу раскусить, каким ядом пользовалась Екатерина, я не знаю, как это доказать. Кто поймет научные доводы, которые я бы предъявила?

К несчастью, Реми вполне соглашался с ней. Он понимал, что ни за что не поймет непостижимой «науки» Арианн, и сомневался, что его соотечественники окажутся умнее его.