Читать книгу - "Завидная невеста - Конни Брокуэй"

Лидия вышла замуж.

Можно было бы подумать, что к этому времени он уже привык к данной мысли. Но нет, не привык. Мысль об этом жила в нем, словно раковая опухоль, разрушая его способность сконцентрироваться и действовать. За один короткий день ее отобрали у него так же безвозвратно, как если бы бросили на дно океана. Только в данном случае все было еще хуже. Потому что хотя она и исчезла, но все-таки продолжала присутствовать. Если он останется в Лондоне, то обязательно где-нибудь прочтет о ней… и Смите. Или увидит ее.

Нет, этого он не выдержит.

Поэтому впервые в своей жизни Нед Локтон спрятался от того, чего не мог вынести. Он знал себя как человека сильного. Человека надежного. Он огибал мыс Доброй Надежды и гонялся за Пиратами. И он делал это, не теряя здравомыслия и решимости, за что получил прозвище Несгибаемый Нед, но Лидия Истлейк поставила его на колени.

Он мрачно взглянул на небольшую стопку нераспечатанных писем. Письма были от нее, но он не мог заставить себя ни прочесть их, ни бросить в огонь. Так они и лежали, дразня, искушая и мучая его.

Наверное, она хотела объяснить свой поступок? Он не хотел слышать никаких объяснений, потому что ничто не могло заставить его простить то, что она сделала.

Может быть, она извинялась? Это еще хуже.

Или, возможно, горевала по поводу своего выбора?

Хуже не придумаешь.

Потому что, если хоть одно из написанных ею слов будет как-то намекать на страдания, он снесет дверь в доме Смита, чтобы добраться до нее, и ничто не сможет остановить его — ни честь, ни моральные принципы, ни принц, ни закон, как общечеловеческий, так и церковный.

Так и скапливались изо дня в день рядом с ним нераспечатанные конверты. Чаще всего приносивший их слуга молча складывал их на столе, никогда не спрашивая, почему он их не читает. Никого другого он не допускал в свое логово, закрывая дверь перед носом любого, кто напрашивался составить ему компанию.

Он скоро уедет. Возможно, завтра, а может быть, послезавтра. Он написал в компанию, которая когда-то предлагала ему место капитана на судне дальнего плавания, и принял предложение. В Англии у него не осталось ничего, кроме боли.

Из передних комнат клуба послышалась какая-то суета. Видно, чья-то лошадь выиграла на скачках либо какого-нибудь взяточника-политика вывели на чистую воду, подумал он без особого интереса. Он налил в стакан на один палец бренди и, не выпив, отставил его в сторону. Крики, доносившиеся снаружи, не были похожи на ликование. Они звучали скорее возмущенно, ошеломленно, яростно. Он подался вперед, готовясь выйти и посмотреть, кто это нарушает тишину его убежища, пусть даже временного. Наверное, воришка или какой-нибудь будущий Джентльмен Джексон, жаждущий самоутвердиться.

— Чем скорее вы просто скажете мне, где он находится, тем скорее я уйду! — услышал он властный женский голос.

Какая-то женщина?

Это была та самая, единственная женщина.

Она.

Он вскочил на ноги, мгновенно очутился возле двери и широко распахнул ее. В конце коридора стояла Лидия, окруженная толпой джентльменов и лакеев. Она была великолепна в своей надменности, небрежно снимая перчатки и категорически игнорируя приказания орущих мужчин.

— Вы, случайно, не меня ищете, мэм? — спросил он от двери.

При звуках его голоса она вскинула голову, и от улыбки, осветившей ее прекрасное лицо, у него перехватило дыхание. Разве мог он позволить ей уйти теперь, когда увидел ее снова? Знала ли она, чем рискует, отправляясь сюда? Причем речь шла не только о ее репутации.

Однако, когда она увидела выражение его лица, радости у нее заметно поубавилось. Она вздохнула и вздернула подбородок.

— Да, капитан Локтон, именно вас мне и надо.

В ответ он отступил на шаг от двери и, отвесив низкий поклон, сделал приглашающий жест рукой. Она снова вздернула подбородок и направилась к нему мимо возмущенных мужчин.

— Вы должны уйти отсюда немедленно, леди Лидия! Немедленно!

— Капитан Локтон, женщинам не разрешается здесь присутствовать!

— Леди Лидия, вам нельзя здесь находиться!

— Ваше членство в клубе, сэр, может быть аннулировано!

Ни Лидия, ни он не обратили ни на джентльменов, ни на лакеев даже малейшего внимания. Лидия проскользнула мимо Неда в комнату. Он повернулся и закрыл за собой дверь.

— Мэм? — произнес он, склонив голову.

То, что она увидела в выражении его лица, заставило ее покраснеть и существенно поколебало ее хладнокровие.

— Почему вы не ответили на мои письма? — спросила она.

— Извините, я не знал, что написанное вами требует ответа. Я еще не прочел письма, — сказал он.

Боже милосердный, как она красива. Светло-зеленая шляпка обрамляла лицо с тонкими чертами. Ее глаза с приподнятыми уголками поблескивали в тусклом свете его убежища, губы были бледнее, чем он помнил. Хорошо ли обращается с ней Смит? Он даже не осмеливался спросить об этом.

— Вы их не читали? — удивилась она.

— Нет, мэм.

— Почему? — спросила она, подходя к нему.

Он не знал, как ответить на этот вопрос. Потому что боль и без того уже невыносима? И каким образом такое признание может помочь ему или ей? Вместо того чтобы просто повесить голову, он сказал:

— Извините мою бестактность, миссис Смит.

Она, кажется, удивилась и широко раскрыла глаза.

— Надеюсь, вы обращаетесь не ко мне, сэр, потому что так зовут совсем другую женщину.

Он нахмурил брови, уверенный, что он, должно быть, неправильно ее понял.

— Извините, мэм, я не понимаю, о чем вы говорите.

— Если бы вы прочли мои письма, — сказала она с упреком, — то знали бы, что я имею в виду, капитан. Я не миссис Смит, я леди Лидия Истлейк. Мой брак с мистером Смитом расторгнут.

Да, он сильный человек. Но она однажды уже поставила его на колени, а теперь делала это снова.

Он молчал, окаменев. Молчание длилось долго. Наконец он спросил:

— Что произошло?

— Перед тем как мы поженились по специальному разрешению, мистер Смит в присутствии свидетелей подписал контракт, в котором обещал предоставить в мое распоряжение пятьдесят тысяч фунтов. Мистер Смит не предоставил мне эту сумму — по крайней мере так он сказал своему крестному, архиепископу Кентерберийскому, а поскольку чек так и не был погашен, архиепископ был обязан аннулировать наш брак по причине обмана. — Ее губы впервые дрогнули в улыбке, которую он считал неотразимой. — В обмен на существенную сумму отступного.

Он лишился дара речи. Он боялся пошевелиться. Его сердце тяжело билось в груди, в горле пересохло от эмоций.

Она нахмурила брови и, немного нервничая, проглотила комок, образовавшийся в горле.