Читать книгу - "Паранойя. Почему я - Полина Раевская"

Быстрым шагом иду в кабинет, пытаясь вспомнить, куда положил эту пластмаску. И как только раньше не догадался проверить? С этими разборками вообще мозги набекрень. Правда, от моих озарений ситуация яснее не становится. На меня сыпется куча уведомлений о звонках с неизвестных мне номеров, и только несколько сообщений от моей девочки с просьбой срочно перезвонить.

Когда расстался с ней на той остановке, кипел целую неделю, как долбанный самовар, и даже думал, что все – в жопу этот цирк. Ну, допекла она меня конкретно. Я вроде все понимал и сомнения ее, и метания, и почему на Ларкину ересь повелась, но в то же время внутри, как заноза, сидело что-то. Сам, если честно, не знал, что за херня со мной творится. Вроде ситуация выеденного яйца не стоила: пара фраз и Настька бы вместе со мной посмеялась над Ларкиным бредом в лучших традициях бразильских сериалов. Но меня, как малолетнего пацана, накрыло какой-то сопливой мутью.

Хотелось, чтобы хотя бы Настька понимала, верила, поддерживала или на худой конец просто не создавала проблем, пока я бьюсь за наше с ней будущее.

Пусть, я сам наломал дров, сам подорвал ее доверие и до последнего не мог дать ей нормальных отношений, но, мать ее за ногу, она же знала, почему. Знала, в каком я сейчас положении. Я же перед ней распинался каждый чертов раз, объясняя все это, и просил всего об одной – единственной вещи – дать мне время. Всего лишь гребанное время! В конце концов, неужели так сложно было дождаться обозначенных ей же сроков?

Не знаю, может, я многого требовал от девятнадцатилетней девчонки, но мне казалось, что она тоже могла бы хоть чуть- чуть постараться, если не доверять, то хотя бы разобраться в ситуация, а не рубить сразу с плеча и демонстрировать свой характер.

В общем, цепануло меня не слабо, и я уперся, как баран в стену. Не мог себя пересилить, хоть убей, да и заеб*лся, если честно, в одного тащить.

Когда она начала названивать, взбеленился еще больше. Вымораживал меня этот детский сад неимоверно, поэтому сбросил вызов. Чтоб падла за языком в следующий раз следила. А то сначала ей, понимаешь ли, говорить со мной не о чем, потом телефон обрывает.

Нет, так она у меня себя вести не будет! – решил я и дал ей время поразмыслить над своим поведением, отправляя ее в черный список. Позже я, конечно, немного остыл, успокоился, нашел ей, как всегда, кучу оправданий, на возраст списал. И всё… меня снова потянуло. Потянуло со страшной силой. Вернулась эта лютая, нестерпимая потребность в ней. Ни на работе сконцентрироваться не мог, ни спать толком, да вообще ни хрена. Все мысли об этой паскуде.

Как она? Что делает? О чем думает?

Соскучился я по ней. По голоску ее звонкому, по заливистому смеху, по запаху нежному, по ее солнечной улыбке. Ночью так вообще башню срывало. Смотрел на нее обнаженную на картине и вспоминал, какая она на вкус, как сладко, тихо стонет от удовольствия, как в ней ох*енно влажно и горячо. От этих воспоминаний в буквальном смысле начинало ломать. Член стоял, как в шестнадцать: хоть душ холодный принимай, хоть дрочи, все равно стоит и ее требует. Я уже хотел послать все эти воспитательно-профилактические меры и рвануть к ней. К тому времени у нее должны были мозги на место встать, но тут мне сообщили, что мои планы беспалевного отступления могут накрыться медным тазом: Акерман – сука таки женился на какой-то модельке.

Пришлось срочно лететь сначала в Москву, потом в Нью Йорк. По дороге выяснилось, что за мной идет слежка и мой телефон прослушивают. Симку я сразу же вытащил, а следы пришлось запутывать.

Целую неделю мы с Гридасиком колесили по Европе и только потом полетели в Нью Йорк. Гридаса я взял с собой, так как больше никому настолько не доверял, чтобы позволить организовать Настькин отъезд, когда ситуация начнет накаляться. Мне нужно было, чтобы в чужой стране он себя чувствовал, как рыба в воде, и Настька с ним была, как за каменной стеной.

Все старые приготовления, естественно, пошли псу под хвост. Зойка и ее люди были в курсе моих планов касательно Настьки. Зная, отношение сестры, я не мог так рисковать. И без того лоханулся: приставил к Настьке на время отъезда Зойкину, как теперь выяснилось, крысу, которая ни хрена толком сказать не могла, кроме заученного: «все нормально было, ничего странного не заметил».

Мне очень хотелось в это верить. И когда я увидел мою девочку сегодня вечером, подумал, что этот чертила не соврал. Такой она выглядела цветущей, свежей, невероятно притягательной.

Я, как придурок, завис с открытым ртом и не мог оторвать взгляд. Словно впервые увидел ее и поплыл от этой неземной красоты. В штанах моментально стало тесно. На автомате я начал просчитывать варианты, как незаметно умыкнуть Настьку «на пару слов», а то ведь с ума сошел бы, пока дождался конца торжества.

К счастью, кое-как, не без помощи толкнувшей меня в бок сестрицы, вспомнил, где я и что здесь куча шакалов, только и ждущих, что оступлюсь и открою свои слабые места. Поэтому невероятным усилием воли отвел взгляд и сконцентрировался на моем госте из Минпромэнерго.

И у меня вроде бы даже получилось, хотя это было п*здец, как сложно. Я чувствовал Настькин пристальный взгляд, чувствовал, что она пытается перехватить мой, но старательно изображал незаинтересованность, чтоб никто даже близко не заподозрил, а главное, чтобы следящие за мной твари поверили, что Настька для меня была просто очередным балдежом.

Однако, стоило ей выйти танцевать, как весь мой самоконтроль полетел к чертям. Поначалу я, конечно, не заметил, что происходит на танцполе, был слишком сконцентрирован на разговоре с чинушиком из Минпромэнерго, а потом этот хмырь выдал, обращая мое внимание:

– Хороша девка! Крепкая, здоровьем пышет. Сразу выделяется на фоне этих заморышей. Вот такую надо брать, чтоб детей рожала! Всё при ней: и рост, и стать, и пропорции, и главное – ногу, смотри, как правильно ставит. А то ведь кругом одни конделяпки: то плоскостопие, то во внутрь стопа заваливается, то наружу, то косолапит. А стопа – это фундамент здорового организма! Я теперь по ногам сразу определяю здоровая баба или хилуша. Сейчас девки-то пошли все больные, кривые. Ни пропорций, ни мышечного каркаса: либо кости одни, либо жир. Жрут че попало и как попало, пьют, курят, сидят на жопе, ни хера не делают, а потом рожают черти что и по больницам с этими задохликами таскаются. А у этой сразу видно, гены, что надо. Крепышей кому-то нарожает отменных.

Я хмыкнул и понимающе улыбнулся, любуясь моей Настькой. Рассуждения чинушика не вызывали негатив, напротив веселили. Он смотрел на мою девочку не столько по-мужски, сколько просто, как эксперт. И я его понимал: после сорока, если ты, конечно, не совсем тупой, женскую красоту оцениваешь, прежде всего, с точки зрения здоровья. Всей этой шелухой, на которую ведешься по молодости: косметикой, модным, ярким шмотьем и вызывающим поведением уже не замылишь глаз. А Настька у меня действительно ладная девка, той редкой красоты, глядя на которую понимаешь на уровне первобытных инстинктов, что с такой потомство будет и в самом деле отменное. Хотя до этого момента я, если честно, о совместных детях не думал. Просто знал, что буду не против, если Настька забеременеет.