Читать книгу - "Ответный темперамент - Анна Берсенева"

В общем, она поплавала, покрутила педали на тренажере, еще поплавала и вышла на улицу с ощущением приятной усталости. И только в булочной у кассы обнаружила, что у нее пропал бумажник. Ольга даже сразу догадалась, когда это могло случиться: возле стойки администратора, когда она расплачивалась за абонемент.

Булочная была рядом с фитнес-клубом, буквально за углом, и Ольга бегом вернулась обратно.

– Нет, не находила, – с сочувственным видом сказала девушка-администратор. – Если бы нашла, то сразу вам позвонила бы, что вы!

– Можно, я у вас на стойке объявление оставлю? – уныло спросила Ольга. – Я его точно здесь потеряла, больше просто негде.

Она написала объявление, указала свой телефон и вышла на улицу. Потеря была не ужасная, так как права на машину, по счастью, лежали отдельно от бумажника, но все-таки крайне неприятная: предстояло получать новый паспорт, преподавательское удостоверение… Денег, правда, в бумажнике было немного, но для жизни в деревне и не так уж мало.

Поэтому, когда зазвонил телефон, Ольга выхватила его из сумочки с надеждой.

– Ольга Евгеньевна? – услышала она. – Здравствуйте. Вы потеряли бумажник в клубе.

Голос принадлежал немолодой интеллигентной женщине, в этом невозможно было ошибиться.

– Да! – воскликнула Ольга. – Вот буквально полчаса назад потеряла!

– А я его буквально полчаса назад и нашла, – сказала дама. – Мы с вами в одно время плаваем, я вас узнала на фотографии в паспорте.

– Как хорошо! – с чувством проговорила Ольга. – А то мне уж всякие страсти представлялись – паспорт менять… А вы еще в клубе? Я сейчас приду.

– Нет, я уже на улице. Иду к ЦДРИ. Знаете, где это?

– Ну конечно!

В Центральный дом работников искусств Ольга с пяти лет ходила на елку, да и потом часто там бывала на разных интересных вечерах. Они с Андреем вместе бывали.

– Я туда хожу на дневные концерты симфонической музыки, у меня абонемент, – сказала дама. – Так что, если вас устраивает, мы перед концертом можем встретиться у входа. Это будет стоить четыре тысячи рублей.

– Что будет стоить? – не поняла Ольга.

Она решила, что дама приглашает ее вместе посетить концерт, и стала торопливо соображать, как бы повежливее отказаться.

– Ваш бумажник, – ответила та. – С документами.

Ольга почувствовала, как у нее немеет челюсть. Она остановилась посреди улицы, не зная, что сказать.

– Для вас это дорого? – спросила дама. – Хорошо, тогда три тысячи.

Три тысячи – это была ровно та сумма, которая лежала в бумажнике. Отговориться, что у нее столько нет, было невозможно. Да Ольга сейчас меньше всего могла думать о том, чтобы отговариваться. Она вообще ни о чем не могла думать.

– Я приду к ЦДРИ через полчаса, – сказала она наконец.

– Не опаздывайте, пожалуйста. У меня концерт, – напомнила дама.

Она в самом деле оказалась немолодая и с такой внешностью, которую принято считать интеллигентной. Взяв у нее из рук бумажник, Ольга молча вынула оттуда деньги и отдала ей.

– И она взяла, – сказала Ольга. – Взяла, любезно улыбнулась, положила деньги в сумочку и пошла на концерт симфонической музыки.

Дождь уже не барабанил по капюшону. Ее спутник протянул руку и надел капюшон ей на голову – оказывается, она сбросила его, пока рассказывала.

– Но ведь это не новость, – сказал он. – Давно известно, что человек широк. Даже поименно известны люди, которые загоняли детей в газовые камеры, а потом шли на концерт симфонической музыки. А уж что касается лечения кошки, то к этому каждый второй деревенский житель относится скептически. Если не каждый первый.

– Я знаю, – сказала Ольга. – Конечно, я всегда это знала. Вы думаете, я дурочка блаженная?

– Не думаю.

Он улыбнулся. Капли дождя серебрились на его коротко остриженной голове.

– Я все это знаю, но я не хочу в этом жить, – повторила Ольга.

Ей вдруг показалось, что она сейчас расплачется. И ей даже захотелось сейчас расплакаться: во-первых, под дождем слезы не будут видны, а во-вторых… Ей почему-то показалось, что он не удивится ее слезам, а просто дождется, когда они прольются. А ей только одно и надо было сейчас – пролить наконец эти слезы.

Он молча стоял перед нею в ореоле мелких дождевых капель и, Ольге казалось, ждал, когда она заплачет.

Через несколько мгновений эта иллюзия, конечно, прошла. Хорошо, что у Ольги хватило выдержки дождаться, пока она пройдет.

«Хороша бы я была, если б разревелась! – подумала она. – И что это мне вдруг померещилось? Мы же с ним трех слов не сказали».

– Извините, – сказала Ольга. – Это все действительно общеизвестно. Просто у меня это в самом деле наложилось на… личные переживания.

Он ничего не ответил и ни о чем не спросил. Они уже стояли у калитки тавельцевского дома.

– Может быть, зайдете? – предложила Ольга. – Вы ведь промокли.

– Не промок, – ответил он. – Вы просто капюшон сняли, потому и промокли. Я сегодня должен вернуться в город, так что зайти не получится.

– Спасибо, что проводили, Герман, – сказала Ольга. – И за Агнессу спасибо. Она без вас умерла бы!

– Вряд ли умерла бы. – Ольге показалось, что он снова улыбнулся. Но теперь, в темноте, она не могла сказать это наверняка. И вообще, она уже догадывалась, что про него ничего нельзя сказать наверняка. – Все-таки она кошка, и ее действительно хранит природа. Вы все правильно понимаете, – помолчав, добавил он. – Про Агнессу и вообще. До свидания.

Он повернулся и исчез в темноте. Минуту были слышны сквозь шум дождя его шаги, а потом остался только дождь.