Читать книгу - "Жена моего мужа - Адель Паркс"

— Я думаю о тебе, Конни. Я думаю о нас.

— Это не так, — улыбается она. — Скажи мне, Джон, до того, как ты столкнулся со мной у ворот школы, когда ты вспоминал обо мне в последний раз?

Я не отвечаю. Она кивает и выглядит довольной собой. Мое молчание стало для нее доказательством ее правоты.

— Кроме того, последние несколько месяцев я просила тебя сесть и поговорить со мной, но ты не захотел. Если бы ты действительно был заинтересован во мне, то обязательно это сделал бы. Ты всячески избегаешь разговоров, потому что не хочешь никаких выяснений. Не беспокойся, я это поняла. Я понимаю тебя.

— Ты говоришь так, потому что обиделась за то, что я не пришел в тот вечер. Для тебя это прекрасный выход.

Она серьезно качает головой.

— В таком случае: ты просто до чертиков боишься своих чувств ко мне. Ты хочешь меня, но теперь тебе не хватает решимости. Ты просто пытаешься оправдать свою трусость.

Конни грустно смотрит на меня. Ей жаль меня. Мне тошно от ее жалости.

— Думаешь, мне не хватает мужества вернуть тебя? — шепчет она. — Ты ошибаешься. Я могла бы поступить так же, как в тот раз. — Помолчав, Конни продолжает: — Могла бы, но не стану, потому что не хочу. Я знаю это абсолютно точно. Я не хочу предавать Льюка и рисковать благополучием своей семьи, но самое главное: я — не — хочу — тебя. Разве я не повторяла тебе это снова и снова? С тех пор, как мы опять встретились?

Я настолько поражен, что застываю на месте. Она говорит серьезно, но я ей не верю. Не хочу верить.

— Тогда почему ты согласилась встретиться со мной вечером?

— Хотела выяснить, говорил ли ты о нас мистеру Уокеру.

— Он знает, что у нас был роман.

Конни ахает и невольно бросает взгляд на Крейга, который стоит в нескольких метрах от нас.

— Как ты мог? Он директор школы, в которой учится моя дочь! Тупица… Неужели до тебя не доходит? Эта школа — не просто здание со множеством конструкторов «Лего» и разноцветных стикеров. Здесь проходит жизнь моей дочери. А ее жизнь не может быть частью твоей игры. И потом, я хотела спросить: сколько времени ты собираешься слоняться поблизости? Если ты намерен появляться здесь и дальше, мне придется поговорить с Льюком. Я действительно не хочу говорить с ним о тебе, но, если ты обосновался здесь надолго, у меня не остается выбора. Мне так стыдно, что своим поведением я продолжаю причинять ему страдания.

Последнее предложение она сказала скорее себе самой, чем мне, но при этом очень отчетливо, так что я прекрасно расслышал его.

Я поражен. Спокойствие Конни говорит мне о том, что все кончено, убедительнее, чем ее крики и угрозы прошлых лет. Ей стыдно. Она действительно переживает из-за того, что может снова заставить Льюка страдать, упомянув мое имя.

Значит, вполне вероятно, что она на самом деле согласилась тогда вечером со мной встретиться не из-за того, что захотела разворошить гаснущие угли и снова раздуть огонь. До меня дошло. Честно. Конни действительно изменилась. Это не притворство с ее стороны.

Я вспоминаю наши разговоры начиная с сентября и понимаю: она на самом деле не собиралась возобновлять нашу связь. Может быть, я слышал только то, что хотел услышать. То, что мне необходимо было услышать. Вполне возможно, что она хотела только защитить свою семью и свое будущее.

Я долго смотрю в окно. По-прежнему идет дождь, и капли воды на стекле освещены уличными фонарями. Тысячи крохотных частиц создают картину, напоминающую мне увиденную когда-то во время деловой встречи в Нью-Йорке, в Крайслер-Билдинг. Переговоры не ладились. Нам не удавалось найти решение, устраивающее клиентов, и кое-кто из нас после бесконечных часов, проведенных за столом, начал терять терпение. Был холодный и мокрый февральский день, за окном быстро темнело. Клиент задал мне непростой вопрос, и, чтобы выиграть время, я встал, обошел стол и остановился перечитать программу тренинга. Самое главное — не говорить первое, что пришло на ум. Этому приему меня научили во время одного из тренингов по менеджменту.

Помню, что в этот миг впервые обратил внимание на открывающийся вид, хотя наверняка сотни раз смотрел в окно в тот день, не говоря уже обо всех предыдущих посещениях. Я не ответил на вопрос клиента (потому что не мог), но сказал что-то вроде: «Каждый раз, когда в городах я смотрю на открывающуюся панораму, меня охватывает ощущение неограниченных возможностей. Столько жизней! Столько возможностей!» Мой комментарий вызвал всеобщее внимание, потому что был не связан с темой переговоров, а может, еще из-за своей простоты и правдивости. Клиент решил, что я сказал нечто глубокомысленное о его выборе в бизнесе, и пришел в восторг.

Впоследствии сотрудники и босс поздравили меня с отличным отвлекающим маневром, но это было не совсем так. Когда я смотрел в окно, меня действительно поразило ощущение огромных возможностей, а если мои слова оказались именно тем, что клиент хотел услышать, так это только к лучшему. Но для меня самым важным было другое — я сказал именно то, что хотел сказать. На тот момент в этом для меня заключалась истина.

Капли декабрьского дождя блестят на школьном окне, напоминая о сверкающих огнями окнах небоскребов, и меня снова переполняет ощущение разнообразных возможностей.

Мне вдруг становится ясно, что Конни очень плохо знает меня. Она действительно кое в чем меня понимает, и в наших с ней жизнях есть коротенький отрезочек, который оказался общим для нас, и только для нас. Но это все, что у нас есть общего. Конни стремится напрочь захлопнуть дверь — дверь в прошлое. Делая это, она тем самым распахивает передо мной все двери, ведущие в мое будущее. Внезапно меня охватывает чувство благодарности.

— Крейгу известно, что мы когда-то встречались, но он думает, что это было до твоего замужества. Кстати, он прекрасно относится к тебе и твоей семье. Ты производишь очень хорошее впечатление. К слову сказать, работу здесь я практически завершил и сегодня выяснил, что меня собираются послать в другой город. Возможно, в Манчестер.

— Вот как, — говорит Конни. А что тут еще скажешь? На ее лице написано явное облегчение.

Я смотрю на нее и вижу возможности. Но в число моих возможностей она не входит. И Андреа тоже не входит в их число. Больше не входит. Я знаю, что здесь все закончено. Зато начнется где-нибудь еще.

Конни уходит. Она направляется к кучке болтающих мамочек в дальнем конце холла. Они толпятся вокруг куска золотистой материи, обсуждая, как его раскроить, чтобы хватило на мантии трем волхвам. Конни не выдерживает и оглядывается, чтобы проверить, наблюдаю я за ней или нет. Наблюдаю. Наши глаза встречаются, и я улыбаюсь. Она улыбается мне в ответ. И я почти люблю ее.