Читать книгу - "Смерть - Лора Таласса"

Я снова смотрю на просторный двор и почти ничего не вижу – лозы образовали настоящую стену, хотя она уже и прорезана. Наверное, этим озаботились выбиравшиеся наружу слуги Смерти.

Делаю шаг вперед, и мертвые стебли хрустят под подошвами.

Только преодолев плотную стену растительности, я замечаю разбросанные по земле кости. Они повсюду, на некоторых даже сохранились ошметки плоти. И они не шевелятся, в отличие от прочих неупокоенных, которых я вижу сейчас на подъездной дорожке. Многие кости даже не похожи на человеческие, однако воняют они ужасно.

Я прижимаю руку ко рту.

Смерть подходит ко мне вплотную:

– Ну вот, как я и сказал, я давал себе волю.

Он огибает меня, свистом подзывает коня, словно все, что нужно было сказать по этому поводу, уже сказано. Я смотрю ему вслед. То есть он, трахая меня, буквально возвращал мертвых к жизни. После такого мне, пожалуй, потребуется некоторая… реабилитация.

Жеребец Смерти рысцой выбегает из-за дома, и всадник выжидающе смотрит на меня через плечо.

Глубоко вздыхаю и иду к нему, но на Танатоса не смотрю, просто забираюсь в седло. За лозами, опутавшими особняк, десятки скелетов грузят подводы.

Танатос взлетает в седло позади меня. Он пугающе спокоен, с учетом его недавней тревоги, но сейчас, когда он прижимается ко мне, я чувствую, как он дрожит всем телом от желания двинуться наконец в путь.

И все же он мешкает.

– Я хотел бы остаться здесь навсегда и забыть обо всем, что препятствует этому, – признается Смерть.

Но он не может.

И все же, если отбросить кости и лозы…

– Я тоже, – тихо говорю я.

Здесь мир не был объят огнем. Здесь мы были просто любовниками.

Руки Смерти крепко обвивают меня. Он цокает языком, и конь пускается галопом по длинной дорожке.

Несмотря на все наши сентиментальные слова, ни один из нас не оглядывается.

______

Мы проезжаем всего миль пять, когда меня вдруг осеняет, да так, что дыхание перехватывает.

Мы со Смертью занимались сексом.

Сексом.

А это влечет за собой определенные последствия; последствия, которые я до сих пор игнорировала, потому что была слишком увлечена самим всадником.

Такое чувство, будто кто-то пнул меня в грудь.

– Ты хочешь детей? – осторожно спрашиваю я.

До сего момента Смерть бездумно поглаживал мое бедро. При моих словах пальцы его замирают.

– Почему ты спросила, кисмет?

Что ж, это не «нет». Однако в голосе его звучит какая-то нотка… не могу понять, что она означает.

– Мы занимались сексом, – говорю я, пытаясь контролировать панику. Все будет в порядке, все будет хорошо. – От секса бывают дети.

Я едва слышу собственный голос – его заглушает грохот сердца. Не могу даже сказать, чего именно я боюсь.

– Нет, – мягко говорит он. – Только не со мной.

Нет?

Судорожно выдыхаю. Никаких детей, можно расслабиться.

Но тут я вспоминаю еще кое-что.

– Но у твоих братьев есть семьи.

– А, – Смерть понимает. – Ты думаешь, что если они смогли сделать женщину беременной, то и я на это способен?

Ну… вроде того.

– Это возможно?

Танатос долгую секунду молчит, потом отвечает:

– Технически да. Но я властвую над смертью, кисмет, что включает в себя и предотвращение зарождения жизни.

Оглядываюсь на всадника, открываю рот, но тут же снова захлопываю его. Отлично. Этот парень стреляет холостыми, понятно.

Глубоко вдыхаю.

– Значит, я не могу забеременеть.

Мне просто нужно подтверждение.

– Только если я позволю.

Позволит…. значит, он может выбирать, быть или не быть фертильным? Я хмурюсь, потому что просто не готова переварить столько информации.

– И ты не позволишь.

Нет, ну мне нужно быть абсолютно уверенной.

– Не позволю, – подтверждает он.

Выдыхаю и, расслабившись, вновь прижимаюсь к всаднику. Что ж, одним беспокойством меньше.

После долгой паузы Смерть спрашивает:

– А ты хочешь детей?

– У меня уже есть ребенок, – отвечаю.

– Но ты хотела бы еще? Хотела бы… детей от меня?

Несколько секунд мы слышим только цокот копыт.

– Лазария? – напоминает он о себе.

– Нет.

Чувствую, как Смерть за моей спиной каменеет.

– Нет? – повторяет он. – Почему нет?

И опять я улавливаю в его голосе что-то странное.

– Потому что ты с дьявольским упорством стремишься погубить мир, что делает тебя наихудшим кандидатом в отцы.

– С божественным упорством, – ледяным тоном поправляет он.

Он обиделся? Оскорбился? Почему? Он ведь буквально только что сказал мне, что меньше всего на свете хочет детей.

Прочищаю горло.

– Все равно это не имеет значения, потому что, как ты сказал, этого не случится.

Между нами повисает напряженное молчание. Несмотря на все его гордые заявления, у меня все же создается впечатление, что могущественный Танатос серьезно задет моим ответом.

Ну и мысль.

Глава 50

Дриппинг-Спрингс, Техас

Июль, год Всадников двадцать седьмой

Мы движемся на север, возвращаясь по своим давнишним следам через Остин.

Ну, по крайней мере через то, что от него осталось.

Здания обрушились, и мы едем, огибая разбросанные по шоссе обломки. На городские улицы мы не сворачиваем, поэтому я мало что вижу; впрочем, не вижу я и людей, ни живых, ни мертвых.

Смрад, однако, витает в воздухе, и эта глубоко въевшаяся вонь заставляет предположить, что совсем недавно здесь лежали трупы, которые утащили стервятники… или убрал Смерть.

Я бы не удивилась, если бы выяснилось, что именно второе. Знаю, он чувствует, что наш едва зародившийся роман хрупок, и, наверное, готов на все, чтобы не испортить дела, в том числе и спрятать тела.

Ох уж это рыцарство…

Мы проезжаем Остин и движемся дальше. Солнце только село, когда развалины сменяются неповрежденными строениями. Нетронутая земля! Но все равно дома разбросаны как-то бессистемно.

– Я совершил ошибку, – неожиданно признается Смерть.

Оглядываюсь на него через плечо.

– Какую?

– Я так увлекся путешествием по затронутой мною земле, что забыл найти место, где мы можем остановиться.

Затронутой. Та2к, значит, он называет всю эту разруху?

Я молчу.

– Мне не нравится твое молчание, – говорит он. – Какое-то оно… обвиняющее. О чем ты думаешь?

– Я думаю, что ты все еще очень мало понимаешь меня, – отвечаю. – Иначе ты бы знал, что мысль о ночлеге под звездами не слишком меня расстраивает.

Всадник за моей спиной напрягается, потом говорит:

– Но когда я впервые забрал тебя, ты ненавидела свежий воздух. Тебе было холодно…

– Мне было неуютно, – соглашаюсь я, – но вообще-то я по большей части пыталась пристыдить тебя, чтобы ты меня отпустил.

Смерть крепче прижимает меня к себе.

– Никогда, –