Читать книгу - "Вторая единственная - Ляна Вечер"

— Эй, дружище! — киваю гному за барной стойкой. — Какого хрена твоё пойло меня не берёт?

— Раж, дорогой, я не знаю, — бородатый смотрит на меня честными глазами. — Вроде всё как обычно, — разводит руками.

Врёт, жопа бородатая. Сегодня не так много гостей, вот он и бодяжит напитки водой. Не первый раз такое. Как-то я ушёл отсюда абсолютно трезвый с пустым кошельком. Сегодня намечается такая же картина. Не, ну его на хрен.

— Собирайся, мы уходим, — накрываю лапой руку пары.

— Уходим? Так рано? — Жанна отрывает взгляд от смартфона. — Давай ещё посидим, — хлопает ресничками.

— Не понял, — гну бровь. — Сначала ты не хотела сюда идти, а теперь не хочешь уходить?

— Я хотела в ресторан, но раз уж ты притащил меня сюда… — хмурится и снова залипает в телефон.

За идиота меня держит. Жанна не хочет уходить, потому что тогда ей придётся лечь со мной в койку. Моей истинной интересно досидеть в баре до ночи — подождать, пока я напьюсь. У меня включится автопилот с конечной целью зайти на посадку в кровать и вырубиться. Бинго.

— Мы идём домой, — настаиваю.

— Иди, а ещё посижу, — бурчит волчица.

— Пришли вместе и уйдём вместе, — встаю с высокого табурета, снимаю с вешалки куртку пары.

Жанна снова пытается затирать мне что-то о личных границах. Хрен знает где они находятся. Не бывал.

Заставляю волчицу надеть куртку и под локоть веду её на выход, по пути вызывая такси. От бара до нашего дома идти десять минут, но пешком — не вариант. У Жанны надеть нечего, поэтому на ней заплатка, которую она гордо зовёт юбкой, и колготки в дырочку, то есть в сеточку. Короче, едем.

— Ненавижу, когда ты так делаешь, — фыркает истинная, пока мы ждём машину.

— Как? — вздыхаю в предвкушении скандала.

— Не считаешься с моим мнением — вот как! — Вдавливает мне в грудь острый коготок. — Мои желания для тебя ничего не значат. Вообще!

— Завелась… — закатываю глаза.

— Я хочу ещё посидеть в баре — ты плюёшь на это! Я хочу жить в волчьей стае — тебе насрать! — тараторит и активно жестикулирует, умножая экспрессию.

О, опять она стаю приплела! За уши притянула. Жанне лишь бы поругаться и не трахаться сегодня. А у меня нет настроения скандалить. И так выходной испорчен.

Такси подъезжает, и я открываю перед волчицей дверь:

— Ты на машине, а я пешком пройдусь, — кидаю ей на колени наличку, чтобы расплатилась с водителем.

— Как скажешь, — хмыкнув, истинная хлопает дверью.

Так или иначе Жанна добилась чего хотела. М-да…

Проводив взглядом уезжающую таксишку, закуриваю и иду в другую сторону. Обойду район проветрюсь, а потом уже домой. Наверное.

Последнее время живём с Жанной как кошка с собакой. Сил нет терпеть это. И мысли всякие в голову лезут. Иногда я всерьёз задумываюсь о том, что мы не истинная пара. Луна что-то перепутала, сделав нас с Жанной двумя половинками одного целого. Потому что мы ни хрена не одно целое. У нас разные взгляды на жизнь, мы хотим разного. И грызёмся из-за этого.

Но ничего не поделаешь… Я её судьба, а она моя. Вместе до конца.

Выруливаю из дворов на улицу. Иду, курю, никого не трогаю и слышу — ругается кто-то. Девчонка кричит, а парень громко на неё рявкает. Оборачиваюсь — на парковке недалеко от МФЦ парочка ряженых. Оказывается, у взрослых тоже детство в заднице играет. Он в наряде средневекового аристократа — камзол, лосины, рюши. А она в плюшевом мешке с капюшоном в виде головы кошки.

Мне бы пройти мимо, а я стою. На фига? Сам не знаю. Ну, выпили молодые люди, повздорили — с кем не бывает? Только сердце у меня не на месте от этой картинки.

Выбрасываю бычок в урну и закуриваю новую сигарету. Стою наблюдаю. Парень пытается запихать девчонку в заведённую белую копейку, а она отбивается.

— Не поеду я с тобой никуда! Отвали! — лупит его кулаком.

— Ещё как поедешь! Достала!

Судя по костюмчикам, они из одного дурдома сбежали. Явно не чужие друг другу. Моя тоже бывает упрётся рогом «не поеду, не пойду» — приходится тащить силой. А с другой стороны, не факт, что девчонка будет в безопасности с этим… гусём. Парень здоровый, как лось, а шея у него длинная, как у гуся.

Ля, бешеный прям! Не нравится он мне.

Бросаю курить и топаю к молодым людям поинтересоваться, не нужен ли им совет старого волка. Только пока я иду, парень окончательно звереет и даёт девчонке такого леща, что она улетает в сугроб.

— Э, бес! Ты чо творишь?! — гаркаю и прибавляю шагу.

Я сейчас дам ему, но не совет! Распустил клешни на девушку, мразь!

— Те чо надо, дядя?! — быкует он и прёт на меня.

Стыковка моего кулака и гусиного клюва проходит успешно. Он даже среагировать не успел — выхватил и прилёг на снег отдохнуть. Поднимаю говнюка за шиворот и припечатываю к белой копейке.

— Дядя не любит, когда обижают беззащитных девушек, — рычу ему в рожу. — Дядя за такое и порвать может, — добавляю к словам первую фазу оборота.

Вообще-то светить волчьей внешностью на улице нельзя — запрещено законом. Можно напугать ничего не подозревающего о магических расах человека и всё такое. Но я забил на закон.

А гусь, похоже, в теме. Увидев клыки и шерсть на моей роже, он мгновенно осознаёт глубину жопы, в которую залез, и бледнеет. В глазах у этого куска говна туман-дурман. Думаю, впечатлений ему хватит надолго. Не смею задерживать.

Отпускаю кухонного боксера, а он быстро прыгает в тачку и уезжает. Вроде я всё правильно сделал, но есть чувство незавершённости. Как будто гештальт не закрыт, и в груди булькает раскалённая агрессия. Вот это меня кроет!

Мотаю башкой, чтобы очухаться, и оборачиваюсь — девочка в плюшевом комбезе стоит в нескольких метрах, а глаза у неё как хрустальные плошки. На меня смотрит, не моргает. Молодая совсем — лет двадцать или около того.

— Привет, — подхожу к ней.

Щурюсь, разглядывая разбитую губу и припухшую скулу жертвы абьюза. Неслабо ей прилетело. И снова в груди раскалённой лавой бурлит желание убить того гуся.

— Привет, — шепчет девочка, а в глазах у неё стоят слёзы.

У-у-у… Сейчас истерика случится.

— Холодно сегодня, да?.. М-да… Меня Раж зовут, — несу что попало, лишь бы отвлечь девчонку.

А она, всхлипнув, бросается мне на шею и висит, как обезьянка на ветке, плачет. Не, я всё понимаю — стресс, все дела… Но, мать её! Эта девочка пахнет