Читать книгу - "Тайна тевтонского замка - Нина Алексеевна Левина"

Как на земле обретало могущество восставшее войско, и уже первые жертвы ложились под ударами мечей, и лилась кровь от немецких пуль. Он не видел, как редело войско падшего ангела, а сам он терял свою силу под натиском Архистратига. Как в последний раз обрушился огненный меч на поверженного Люцифера, и над землёй пронеслась яркая вспышка, мгновенно обратив в прах восставших мертвецов.

Закрывающие небо тяжёлые тучи вдруг пролились живительным ливнем, очистившим землю от следов сражения. Этот дождь привёл в чувство отца Леонида. Вода струилась потоками по его лицу, когда священник раскрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и сел, оглядываясь с удивлением и всё возрастающей радостью. Дождь быстро закончился, от туч не осталось ни следа, и с чистого нежно-голубого неба весело и ярко светило солнце. «Мария!» — вдруг вспомнил отец Леонид, медленно поднялся с земли и, слегка пошатываясь, побрёл к воротам, ведущим в Средний замок. Он постоянно спотыкался о куски разбросанных кирпичей и всё не мог понять, откуда они взялись. Мимо него спешили люди, громко переговариваясь на незнакомых языках, как вдруг совсем рядом мужчина, обращаясь к женщине, произнёс по-русски:

— Это в Высоком замке. Точно.

А она ему ответила:

— Мне кажется, костёл взорвался. Или часовня.

— Где это? — повернулся к ним отец Леонид.

— Вон там, — женщина указала рукой. — Видите полуразрушенную смотровую башню? Рядом с ней.

— Спасибо, — пробормотал священник и поспешил к Высокому замку.

Голова у него всё ещё кружилась, ноги были ватными, а из груди вырывалось тяжёлое дыхание. «Она точно должна быть там! — повторял он про себя, думая о Маше. — Бедная девочка! Как я мог оставить её? Старый дурак!» Отец Леонид остановился, чтобы отдышаться, и вдруг заметил какое-то сияние, исходящее из того места, где должен был быть костёл. Сияние усиливалось, священнику показалось, что он даже видит край большого овального зеркала. «Откуда там ему взяться?» — только успел он подумать, как по гладкому зеркалу пробежала рябь, словно от ветерка на поверхности воды. Через секунду сияние исчезло, а вместе с ним и край зеркала…

Эпилог

Полковник Титов лично встречал отца Леонида в аэропорту Пскова. Священник вылетел сразу, как только возобновилось авиасообщение и наладилась связь. За прошедшие несколько дней отец Леонид сильно изменился, и Титов сразу отметил это. Батюшка осунулся и похудел, добавилось седины в бороде, но не только. Что-то надломилось в его душе, отразилось в глазах, залегло в складке морщины на переносице. Весь путь от аэропорта до Самолвы он молчал, задумчиво глядя на дорогу и слушая рассказ полковника о том самом раннем утре, когда состоялась небесная битва.

— В этих-то местах их много полегло за все времена! — говорил Титов, ведя машину. О своём внедорожнике, отправившемся с отцом Леонидом в путь, он даже не спрашивал. — Но наши быстро привели войска в боевую готовность, так что встречали дорогих гостей подарочками. А вот погранцов некоторых не узнаешь — поседели в один миг! Эти красавцы как полезли со дна Чудского озера! Шлемы рогатые на головах! Лошади в доспехах! Кино, да и только!

Отец Леонид хотел улыбнуться в ответ, но не смог. Вот уже несколько дней, как тяжёлое, давящее чувство вины не давало ему жить и дышать. Вместе с другими он добрался тогда к часовне Святой Анны, вернее, к тому месту, где она когда-то была. Среди валяющихся вокруг обломков обнаружили труп брата Тео. Ни следов Марии, ни её самой там не оказалось. Что с ней произошло? Нашла ли она своего возлюбленного Готтлиба? Осталась ли жива? На эти вопросы у священника не было ответов, и он понимал, что уже никогда не будет. Хорошо, что полковник тактично пока ни о чём не расспрашивал, ждал, пока батюшка сам расскажет.

— А вообще страшно было до колик в животе. — Титов обернулся к отцу Леониду. — И в кошмарном сне такие ужасы присниться не могли. Я на небо до сих пор боюсь взглянуть — всё не верится, что беда миновала. Вам за это большое спасибо.

— Э, да что я сделал, — махнул рукой священник и неожиданно вздохнул, — а девочку вот не уберёг… Знаешь, Иван Алексеевич, отвези-ка меня не домой, а в храм. Хочу перед Богом покаяться…

— Как скажете, — пожал плечами Титов, и отец Леонид снова погрузился в невесёлые мысли.

Он очнулся только на въезде в Самолву.

— Я же в храм просил, — нахмурился батюшка.

— Я слышал, что не домой, — уклончиво ответил Титов. — Сейчас. Покажу только кое-что.

Он подкатил прямо ко входу в музей и заглушил мотор.

— Приехали.

— Чего это вдруг… — начал отец Леонид и осёкся. — Батюшки! Это что за чудо? — воскликнул он, выбираясь из машины и с изумлением глядя на красивую часовню с белыми расписными стенами и устремившимся к небу золотым куполом. Она стояла посреди территории музея, привлекая внимание изящными линиями и большим золочёным крестом на маковке.

— Это когда ж выстроили? — Священник взглянул на полковника. — Ведь нельзя за четыре дня такое грянуть!

Он быстро подошёл к часовне и остановился перед табличкой, висящей над входом.

— «Строительство этой часовни было начато супругами Готтлибом и Марией фон Зальм, прожившими долгую, счастливую жизнь и упокоившимися в один день, а закончено их сыновьями. Во славу Господа и Архангела Михаила», — прочитал отец Леонид и обернулся к Титову, ещё плохо осознавая случившееся.

— Она в тот же день появилась, — улыбнулся полковник. — Когда всё закончилось, сразу после дождя. Чудо, да и только. Не было, и вдруг — раз, стоит. Купол в лучах солнца играет. Да вы внутрь войдите, батюшка.

Касаясь дрожащими руками стен, словно боясь, что они сейчас исчезнут, отец Леонид вошёл в часовню и остановился, поражённый красотой огромной мозаичной картины, выложенной во всю стену напротив входа. Центральное место на картине занимал строгий белокрылый Архистратиг Михаил, одетый в воинские доспехи и держащий в руках огненный меч. У ног его лежал поверженный падший ангел, беспомощно раскинувший чёрные крылья. Вокруг клубились облака, а под ними, на фоне зубчатых стен замка, замерли три фигуры: высокий мужчина с мечом в руках, защищающий хрупкую женщину, и священник с рыжеватой бородой, трубящий в трубу.

Ноги отца Леонида подкосились, и он тяжело рухнул на колени.

— Вам плохо? — подскочил к нему