Читать книгу - "Цена согласия - Слава Доронина"

Я попыталась приложить максимум усилий, чтобы Костя мной гордился: вела бизнес, учила язык. Но теперь понимаю, что это все второстепенное. Людей тянет друг к другу по иному принципу. Их часто связывает общая цель. Будет ли у нас такая? Или наши пути опять разойдутся?

— Такая же эмоциональная и беззащитная. Все на лице написано.

— Беззащитная? — переспрашиваю я.

— Да. Перед своими эмоциями. Мне их не хватало. Я насовсем вернулся.

Поджимаю губы и отвожу глаза, в которых снова собираются слезы. Да сколько же можно? Будто наживую режут.

— Посмотри на меня, — мягко просит Костя.

Я поднимаю взгляд. Когда наш зрительный контакт затягивается, сердце в груди начинает отбивать бешеный ритм.

— Возможно, я опоздал с возвращением и своими словами. Как и ты, я представлял нашу встречу по-другому. — Костя снова смотрит на мой живот. — Мне жаль, Маша.

Вслух он не озвучивает мысли, но видно, что думает, будто я потеряла ребенка. Четыре месяца — достаточно, чтобы появился намек на то, что я нахожусь в положении, а живот плоский. Совершенно очевидно: никакой беременности нет и в помине.

— До идеала мне далеко, но я никогда не откупаюсь от других людей деньгами и роскошными подарками. Илье тоже не верю, как и тому, что он пытался оказывать тебе знаки внимания. Не говоря уже о том, что вы могли переступить черту. Но ребенок…

Костя ненадолго замолкает, а я кусаю губы. Мне бы признаться, что не было никакой беременности, но очень хочется услышать, какие слова он скажет и какие чувства испытывает по этому поводу. Ведь времени подумать, разобраться в себе и своих желаниях у Гончарова было немало.

— Я встретил тебя в один из сложных периодов своей жизни. Такие люди, как я редко отступаются от намеченных целей, потому что они не рождаются спонтанно. С моей стороны это всегда спланированные ходы и четкая последовательность действий. С тобой все случилось иначе. Я поддался эмоциям. Загорелся, и меня затянуло в водоворот. Мог бы сделать тебе больно, решительно прервать нашу связь, но опять поддался эмоциям. Уже твоим. После того как потерял семью, я думал, что навсегда закрылся от этого мира и перестал что-либо чувствовать. Не перестал. Но на момент нашего расставания понимал больше, чем ты, и не хотел очередной драмы ни для одного из нас, их и так случилось предостаточно. — Костя опять задерживает взгляд на моем животе. — Не уверен, что и сейчас получится без драм, но будет ошибкой, если ты оттолкнешь меня и не дашь попробовать всё исправить.

В горле пересыхает от его слов. Растерявшись, я не знаю, что ответить. И нужно ли? Сердце, пульс, сбившееся дыхание — адреналин горячит кровь.

— Нечего исправлять, — говорю тихо. — Не было никакой беременности, я сказала это на эмоциях.

Наблюдаю за Костей и его реакцией.

На смену удивлению приходит непонимание, а потом мелькает знакомая вспышка гнева. Залом между бровями становится отчетливее.

— Я говорила об этом Рафаэлю. Да он и сам догадался. Почему тебе не сообщил, не знаю.

Несколько мгновений Костя смотрит на меня, а я на него. Глаза в глаза — столкновение такой силы, что выдержка трещит по швам. В горле образуется ком. А потом происходит неожиданное: Гончаров начинает смеяться. Громко, заливисто. Запрокинув голову назад.

— Сука-а, — тянет он. — Рафаэль в своем репертуаре...

Проходит немало мгновений, прежде чем Костя, откинувшись на спинку кресла, в котором сидит, расслабляется и его смех сходит на нет. Не знаю, что такого смешного я сказала, но подобная реакция ранит.

— По-прежнему хочешь попробовать строить со мной отношения? Ребенка нет. Я соврала. Возможно, это все, — указываю на обстановку дома, — ты делал ради него, а не ради меня. Я пойму. — Даже хватает сил произнести слова твердо.

— Ну это, конечно, многое меняет, — говорит Гончаров и, поднявшись на ноги, подходит ко мне. Садится рядом и притягивает к себе. — В корне.

— Что именно?

От соприкосновения с его горячим сильным телом, бросает в дрожь. Костя медленно проходится по мне взглядом, будто любуясь.

— Когда увидел тебя с плоским животом и в объятиях Ильи, будто удар под дых получил. Вся жизнь промелькнула перед глазами. Подумал, ты меня никогда не простишь за то, что мы потеряли ребенка и в сложный момент ты осталась одна. Дать о себе знать не было возможности. Надеялся, что ты дождешься, когда я смогу это сделать…

— Как видишь, дождалась, — перебиваю его.

Напряжение растет скачками, вместе с тем, как Костя пытается завладеть моим пространством и прижимает к себе крепче. Опускает ладонь на поясницу и ведет вниз.

— Мысль, что ты ждешь ребенка и нуждаешься во мне, придавала сил. Я свыкся с ней и расставаться больше не хочу, — внезапно выдает он, опаляя дыханием висок.

Меня начинает трясти сильнее: то ли от Костиной близости, то ли от услышанного.

Его пальцы сдавливают бедра, задирают подол платья к животу. Я совершенно беззащитна перед Гончаровым и его признаниями, которых так долго ждала. В глазах опять становится мокро, а в груди тесно. Меня будто парализовало.

— Вообще-то я чужая жена. Мой муж — Акио Симидзу… — пытаюсь в последний раз отстоять свои границы и потешить упрямство, хотя точно знаю, что проиграю по всем фронтам.

Потому что люблю Костю и дам ему не один, а десять шансов. Лишь рядом с ним, в его руках я чувствую себя по-настоящему женственной и желанной, его запах кружит голову, а поцелуи будоражат кровь.

— Похер, что там по бумажкам и в мыслях других людей, — хрипло говорит Гончаров. — Моя ты жена. Самая преданная и любящая.

Он прижимается своими губами к моим и скрепляет наше воссоединение поцелуем.