Читать книгу - "Алая Корона - Карина Халле"

птичка, — сказал я ей. — И всегда была. Хорошо это или плохо. Проблема заключается в том, и я уверен, что ты скоро это поймешь, что тебе надо уметь её удержать. Ты не можешь быть всё время наверху, даже если ты Бог или лидер. С годами твоя власть начнёт испаряться. В данный момент, я в упадке, но я делаю всё возможное, чтобы снова воспрянуть.

— Значит, ты хочешь удержать власть?

— Когда ты формулируешь это подобным образом, это звучит так просто. К тому же я не такой одномерный. Я хочу больше одной вещи.

— И чего же ещё ты хочешь?

Я с трудом сглотнул.

— Тебя.

— Но я у тебя есть.

— Разве? — я приподнял одну бровь.

— Мы женаты. Ты только что оттрахал меня до потери сознания. Мы лежим в кровати, голые. Как ты можешь в этом сомневаться?

— Можно обладать человеком разными способами, Ханна. Какие-то из них простые. Но я не обладаю тем, чего хочу: твоим сердцем и душой.

Может быть, она и сказала то, что я хотел услышать, когда мы были в Хрустальных пещерах, но была разница между словами и чувствами.

Какое-то время она смотрела на меня, сдвинув брови и слегка нахмурившись.

— Ты сказал, что никогда меня не полюбишь, — тихо сказала она.

Я кивнул.

— Я знаю.

— Что тебе будет меня жаль, если я тебя полюблю.

— Может быть, я хочу тебя пожалеть?

Может быть, я просто хотел узнать, каково это, мать твою, почувствовать это хоть раз за свою проклятую жизнь?

Быть любимым.

Но я и так уже слишком много сказал.

Мы замолчали, воздух в помещении стал тяжёлым, напряжение усилилось. В этой лодке могли бы сделать люк, да что угодно, чтобы можно было запускать внутрь морской воздух. Словно этот воздух мог унести прочь всё то, что я ей только что сказал.

Я позволил себе стать таким уязвимым.

Был только один способ исправить это.

Я протянул руку, нагнулся и прижал палец к её носу.

— Пуньк.

Она разразилась смехом, который заполнил каюту, и вся неловкость момента за секунду пропала.

— О, Боже, — сказала она сквозь смех. — Меня только что пунькнула сама Смерть.

ПЕРЕД ИГРОЙ

Мор

Снежная птица чирикнула из угла кабинета, потешаясь надо мной. Она сидела на потускневшем наконечнике одного из моих глобусов, расположенных на самой верхней полке. Так высоко, что мне нужно было тянуться, чтобы достать дотуда.

Было ошибкой открывать клетку. Я думал, что раз уж снежная птица провела здесь достаточное количество времени, и раз уж я разговаривал с ней и кормил её, то она не покинет меня.

Я был глупцом.

Я выпустил её, и она сразу же улетела повыше, чтобы я не мог её достать. Теперь она сидела там, уставившись на меня своими красными, как у ящерицы, глазами, недоверчиво чистила перья, и я знал, что это, мать его, был урок для меня.

Я вёл себя слишком расслабленно рядом с Ханной. Слишком открыто. Больше как муж, а не как король или Бог. Я чувствовал себя большим добряком. Мне стоило снова бросить её в темницу. А, может быть, отправить пару слуг в Обливион? Всё что угодно, лишь бы почувствовать себя чуть более жёстким. Сейчас не время предаваться чувствам к Ханне: сейчас вообще не время для каких-либо чувств. Единственные чувства, которые мне были необходимы — это безжалостность, решительность, настойчивость. Мы стояли на пороге войны, и мне нужно было подготовиться к ней настолько, насколько это возможно. Я не должен был проводить ни секунды своего времени, не думая о войне.

Раздался стук в дверь.

Легка на помине.

Я понял, что это была Ханна, ещё до того, как услышал её. Я всегда различал её запах, чувствовал её, она была точно солнечный свет.

Вот дерьмо.

— Входи, — сказал я, не сводя глаз со снежной птицы.

Птица раскрыла клюв, обнажив ряд крошечных и острых, точно иголки, зубов. А затем она взлетела, скользнула у меня над головой и полетела в сторону Ханны.

Я развернулся и попытался поймать её, но тщетно. Ханна округлила глаза, увидев приближающуюся птицу, которая раскрыла клюв и развела крылья в стороны. Немой крик застыл на её губах, в то время как птица приземлилась ей на плечо, и у неё даже хватило наглости бросить на меня злобный взгляд. Она начала кудахтать, а потом запустила клюв в волосы Ханны, словно желала присвоить её себе.

— Как вижу, ты выпустил её из клетки, — сказала Ханна с беспокойством в голосе, не сводя глаз с летающей ящерицы.

— Теперь я уже понимаю, что это была большая ошибка, — признался я, подойдя к ней. — Но думаю, ты ей нравишься.

— Надеюсь, — сказала она. — Потому что у меня на плече сидит самый настоящий летающий динозавр. Я читала «Парк Юрского периода». Я знаю, что маленькие существа создают больше всего проблем.

Видя, что она чувствует себя неловко, даже несмотря на то, что птица-динозавр абсолютно точно её полюбила и пыталась свить гнездо в её волосах, я сделал шаг в её сторону. Птица раскрыла клюв, похожий на бритву, злобно на меня зашипела и попыталась схватить меня за перчатки.

— Глупое маленькое создание, — сказал я, схватив её за длинную шею.

— Ой, не убивай её, — взмолилась Ханна, сложив руки, словно в молитве.

— Так вот как ты меня видишь, — сказал я, разочарованно посмотрев на неё, после чего отнёс снежную птицу в клетку, стараясь не задушить её.

— Ты Бог смерти, — заметила она.

— Я разборчивый, — пробормотал я, вернув снежную птицу на место и захлопнув дверцу прежде, чем птица успела бы освободиться.

Она закричала и начала клевать прутья клетки. Я схватил шкуру и набросил её на клетку, чтобы прекратить беспрестанное кудахтанье. Это не сработало.

Я внимательно оглядел Ханну. На ней было длинное красное платье из бархата и атласа, в котором её талия выглядела узкой, и которое выставляло напоказ её груди. Драгоценные камни красного цвета украшали её шею, и они идеально подходили к короне, которую она должна была надеть позже. Волосы кудрями спадали ей на плечи, хотя некоторые пряди запутались из-за снежной птицы.

От её вида у меня перехватывало дыхание. Это была мука, которую могла доставить мне только она.

— Как я выгляжу? — спросила она, приподняв платье, чтобы продемонстрировать его мне.

— Как королева, — сказал я ей.

— Достаточно хорошо для твоего народа?

— Достаточно хорошо для того, чтобы съесть тебя, чёрт побери, — сказал я, скривив губы. — И это твой народ, моя дорогая.

Он улыбнулась мне нервной улыбкой и начала суетливо