Читать книгу - "Без боя не сдамся - Дина Рид"

– Значит, не пищи.

– Пробую. – Маша подняла возмущённые глаза на подругу: – А знаешь, куда она меня отправила? Вместе с девочками семнадцатилетними из студии… На подтанцовку к участникам какого-то говённого конкурса! Прикинь, там народ даже петь толком не умеет… Лохи зелёные. Анка говорит, их надо учить двигаться, помогать на репетициях. Мечта, а не работа! Как понимаешь, отказаться – без вариантов.

– Может, не всё так плохо? Конкурс же телевизионный?

– Вроде, – пожала плечами Маша. – Но из «стариков» туда иду только я. Как в ссылку. Подальше от приличных людей и за копейки. Ребята обалдели.

Зато ты бы видела рожу Юрки! И что он сказал… Хамло поганое. Радовался, будто ему миллион в трусы засунули.

Катя скривилась:

– Вот сволочь. Ладно, ну его! Давай переключимся на что-нибудь хорошее.

– Единственное хорошее, что у меня есть – это ты. И то переезжаешь, – кисло ответила Маша.

– Хочешь, я отложу переезд? Вот всё устаканится, и тогда…

– Ты ещё роды отложи до лучших времён… Не мели ерунды. Бери, что забыла, и иди. Тебя Лёня ждёт.

– Марусь, а я тебя на ужин хотела позвать.

– Нет, спасибо. Я теперь есть не буду.

– Почему?

– Чтобы не выглядеть мастодонтом рядом со студийными мотыльками.

Катя потянула её за руку с дивана:

– Вот дурочка! Да тебя скоро ветром сдувать будет. Пошли. И не нервируй меня. Я беременная. Мне нельзя.

– Ладно, – нехотя подчинилась Маша.

Они зашли в квартиру напротив, и Маша удивилась: Катя начала перебираться несколько дней назад, а Лёнина берлога уже успела преобразиться, бесконечная аппаратура на стеллажах обросла девичьими фусечками, голые окна – цветами в горшках, проглядывающими за складками гардин. Вряд ли всё это раньше умещалось в Машиной квартире…

– Мда, Катка! Ты зря времени не теряла, – сказала Маша, не понимая, отчего вдруг в горле наждаком заёрзало раздражение и захотелось плакать.

– Инвазия захватчика на мужскую территорию обещает никого не оставить в живых, – появился из кухни Лёня. – Привет, Маш! Я глупо думал, что женюсь и всё, а, оказывается, впустил в дом конкистадора.

– И попал в плен, – засмеялась Катя.

Заталкивая неуместное чувство подальше в душу, Маша заставила себя улыбнуться. Катю она любит, и её собственная неудовлетворенность касаться подруги не должна. Маша попыталась отключиться от своих проблем и отметила: с беременностью Катя похорошела, черты лица стали мягче, глаза счастливее, и даже неестественно низкий голос приобрёл новый бархатный оттенок.

Втроём они подошли к накрытому по-праздничному столу – со скатертью, с красивыми новыми тарелками, изящными столовыми приборами, бокалами на тонких ножках и с коралловым бутоном розы в тонкой вазе. И когда Катя успела всё это накупить? Похоже, у неё начался зуд молодой хозяйки – всё тащить в дом, переставлять мебель с места на место, окучиваться безделушками, фотографиями, подушечками и готовить-готовить-готовить, чтобы у новоявленного мужа не осталось никаких шансов выбраться на свободу.

Маша взглянула на Лёню. Весь его вид извещал о добровольной сдаче в супружеский полон. Новые женские комнатные тапочки свидетельствовали об этом красноречивее белого флага.

Увидев свежие листья салата с алыми половинками черри и кусочками моцареллы, порционно запечённую семгу, украшенную по краям ломтиками лимона и веточками петрушки, картофель фри, домашней выпечки мясной пирог, грибы в сметане и котлеты, Маша прыснула:

– Теперь я поняла. Вам вдвоём с этим просто не справиться. Но на меня не слишком рассчитывайте. Я ем салат и рыбу, остальное, пожалуйста, сами.

С удовлетворённой миной Лёня потёр живот, сминая клетчатую рубашку навыпуск:

– Пра-авильно женился.

Маша села на стул:

– Главное, чтобы через… – она быстро посчитала, – через пять месяцев врачи на «Скорой» вас не перепутали и не повезли в роддом тебя вместо Катьки. Если так питаться, живот к тому времени у вас будет одинаковый.

– Ты сегодня добрая, как голодный крокодил на выгуле… – заметил Лёня, ничуть не оскорбившись.

– Её обидели, – пояснила Катя. – Анка отправляет танцевать на какой-то конкурс для начинающих звездулек.

– Как называется?

– «V-персона».

– А чем ты недовольна? – не понял Лёня, налегая на мясной пирог. – Программа рейтинговая. Её Первый канал выкупил с «КНТ». В США, кстати, аналог идет. Тоже в топе телешоу.

– Их рейтинги на мне не отразятся, я буду работать почти бесплатно. Вдобавок чёрт знает с кем. С молокососами какими-то, – выпятила губу Маша.

– Погоди-ка, по-моему, ты не права насчет молокососов. Народ там разный. – Лёня потянулся за пультом к громадному телевизору и гордо заявил: – Ты, кстати, мою главную новинку ещё не видела.

– Катин живот? Видела.

– Перестань дерзить, дурилка. Я про телик. Зацени: 3D с выходом в Интернет. Браузер, все примочки встроенные.

– Круто, – равнодушно ответила Маша.

– Сейчас я твоё шоу покажу. Прошлогоднее, конечно. Так, набираем на «Ютубе» «V-персона»… Ого! – присвистнул Лёня. – Тут уже с этого года какое-то пиратское видео выложили – за десять дней почти миллион просмотров – офигеть! И не удаляют. Может, сами раскручивают? Сейчас и такое случается. Ха-ха, да тут просто праздник! Комменты глянь: «Жесть: рокера заставили петь Пугачёву», «Скандал на кастинге», «Судьи чуть не подрались из-за «Линкин Парк», «Рокер опустил Марка Далана»… Забавно, кто это так отличился?

– Боже, там ещё и Далан! – простонала Маша. – За что мне это?!

Лёня запустил ролик. Чёрный прямоугольник файла на «Ютубе» расширился на весь экран, и при виде скандального участника у обеих подруг вытянулись лица. Маша вперилась в экран, а Катя пробормотала:

– Ничего себе!

Это был Алексей. Собственной персоной. Робкий в первые секунды и вдруг сумасшедший, бунтарский, искренне злой. В Машиной голове снова, как когда-то, всё закружилось. Он снова пел ненавистный теперь «Линкин Парк». Тот же самый «Numb». Но совсем по-новому. Машины пальцы сжали скатерть в комок. Предательские мурашки пробежали по спине, не подчиняясь разуму.

На экране Алёша был совсем другим, завораживающим, яростным и уверенным, как демон, сорвавшийся с цепи. Судьи сидели, раскрыв рты, и вдруг остановили его бестактно, не вовремя, начали перепалку. Затаив дыхание, Маша переживала о том, что скажут, чувствуя себя растерянной, рассерженной, не понимающей, как можно не видеть его таланта и говорить подобную ересь. Машу раздирали надвое гордость за Алексея, словно это она, она и никто другой открыла его дар, будто и стоял он на сцене лишь благодаря ей, и тёмное желание быть отомщённой. Хотя бы так. Низко и несправедливо. Чтобы Алексей ощутил себя униженным, ненужным – как чувствовала себя она.