Читать книгу - "Сожаления Рози Медоуз - Кэтрин Эллиотт"

Прошло несколько дней, и меня постиг еще один удар. Позвонил Боб – сказать, что дает мне отставку.

– Прости, Рози, это все моя миссус. Говорит, тебе придется уволиться. Видишь ли, гости перестали есть, и ей не нравится, что ты сама никогда не притрагиваешься к своей еде. Все время талдычит, что ты неизвестно где закупаешь продукты… Что я могу поделать, уточка? – Он был явно расстроен.

– Ничего, Боб. Я уволюсь по-тихому.

Как и у большинства шумных, темпераментных мужчин, у Боба за спиной стояла прозорливая маленькая женщина, и он крепко попал ей под каблук.

Так что я опять осталась без работы, но в глобальном смысле это не казалось мне такой уж катастрофой. Жизнь шла своим чередом. Джосс и Аннабел еще не приехали. Марта опять взяла бразды правления в свои руки, и дети пошли в школу. Марта отвела девочек, но в тот день, когда должен был уехать Тоби, прибежала ко мне в коттедж, бледная и заплаканная.

– Бедный парень! Как им только в голову взбрело отправить его в интернат!

Я вздохнула, потянулась за пальто и вручила ей Айво.

– Ладно, Марта, я сама ему отвезу.

– Правда, Рози? Думаю, с тобой ему будет лучше. И вот спустя полчаса я везла бледного, но никак не выдававшего своих эмоций Тоби к огромной готической постройке, стоявшей на просторных семидесяти акрах земли, которая должна была стать его домом на следующие пять лет.

Мы медленно ехали по длинной, усыпанной гравием дорожке. Я припарковалась, Тоби молча вышел. Мы вместе поднялись по каменным ступенькам, прошли через открытую дверь и оказались в холле, выложенном плитами, где нас и ждала приемная комиссия. Мистер Арчер, директор со стальным взглядом, но явно доброй душой, просиял, бросился нам навстречу и так горячо захлопал Тоби по спине, что с бедного ребенка слетела кепка. Рядом суетилась жена директора в костюме-двойке и жемчугах. Ей тоже хотелось нам угодить, и, сжав мою руку обеими своими ладонями, она как-то странно присела: в какой-то ужасный момент мне показалось, будто она сделала реверанс. Вообще-то, они были очень милые, хоть и вели себя немного подобострастно. Но при плате в две тысячи фунтов за семестр разве можно их в этом винить?

Я крепко обняла Тоби, но он был как каменная статуя. Он даже не поцеловал меня на прощание: только повернулся с каменным лицом и прошагал по коридору рядом со своим новым директором, как заключенный, идущий на казнь. Я вышла со сдавленным сердцем, надеясь, даже притворяясь уверенной в том, что он будет счастлив, но прекрасно понимая, что все шансы были против него.

Усталая, я вернулась домой и затаилась. Кроме Марты и Веры, не виделась ни с кем. Обе, как обычно, преданно меня поддерживали, уверяя, что они ни слова не сболтнули никому в деревне, а старые сплетницы пронюхали обо всем от брата миссис Фэйрфакс, который служит сержантом в полицейском подразделении Сайренсестера и «мутехвост еще тот». Вера выразила свое негодование по поводу поведения ее подруг и призналась, что, по правде, у многих из них «такие скелеты в шкафу, что и не снилось, и они просто куча чертовых лицемерок!» Она пообещала поведать мне о них пару гадостей, но мне это не помогло.

Я не ходила за покупками в деревню, а ездила за город, в «Уэйтроуз», где меня никто не мог узнать. Большую часть времени я проводила в одиночестве, в коттедже, вместе с Айво. Поступил еще один ободряющий звонок от мистера Мендельсона («я сделал все возможное»), который сообщил, что потратил непомерное количество времени, показывая миллионам людей мои лондонские дома, но никто так на них и не позарился. Супер. Отличные новости. И все это время мне безумно хотелось, чтобы Джосс вернулся; чтобы он посмотрел на происходящее здравым, разумным взглядом, как обычно. Но Джосс был в Италии, и его нельзя было беспокоить. Все, что ему хотелось знать, – что домашний очаг пылает ярко и дети в порядке. В первый день он позвонил и спросил, как все прошло в полицейском участке. Я ответила, что все нормально и мне задали всего лишь пару рутинных вопросов. На том и порешили. Меня так и подмывало выпалить: «Возвращайся, они думают, что я виновата, и меня повесят, черт возьми!» Но я так ничего и не сказала.