Читать книгу - "Доминика - Эмилия Марр"

– Хорошо, как пожелаешь. Но если что, имей в виду: нашу семью я смогу прокормить сам.

Он сказал «нашу семью»? Как же приятно слышать такие слова. Я поцеловала его в порыве чувств.

– Хорошо, я буду это иметь в виду. А… у меня тоже есть к тебе просьба.

– Какая?

– Не покупай мне больше нижнее белье.

Макс заржал. Натурально заржал.

– Я все ждал, когда ты начнешь на меня наезжать из-за этого.

– Так ты специально?! Провоцировал меня!

– Ну… просто… хотел подшутить.

– Ах ты ж!.. Я тут сокрушаюсь над тем, что мне надеть, дом полон людей, а он шутить вздумал!

Ударила его кулачком по груди.

– Ну прости, прости меня.

И снова целует. Как тут устоишь?!

– Ну что, спустимся к завтраку? – оторвавшись от губ Макса, смогла произнести я.

У него с хитринкой блеснули глаза.

– А может, еще побудем тут, и он наклонился ко мне для поцелуя.

– Ээ… нет! Нас скоро хватятся и зайдут сюда. Все, ну, Макс. Ну, перестань, – уже смеясь, я пыталась отстраниться от него.

И тут мы услышали стук в дверь.

– Эй, вы там?! Из-за вас мы никак не начнем завтракать! Прекращайте свое баловство и спускайтесь вниз.

Мы замерли, а потом оба прыснули от смеха. Валя, как всегда, вовремя подошел.

Еще раз поцеловавшись, мы быстренько начали намыливать друг друга. Макс особое внимание уделил моей груди и участку между ног. Но я его быстро охладила, пустив холодную воду.

Неудобно будет перед его отцом, если задержимся тут еще дольше.

Привели себя в порядок и спустились к завтраку.

Во главе стола сидел Аристарх Витальевич, по левую руку от него – Кеша и Валя, а между ними – Лайма. Выглядела она немного зажато и неестественно скромно для ее персоны.

Нам предназначались места по правую руку от отца семейства.

Но картина, которая больше всего меня удивила – это Юлик, сидящий на стульчике для кормления возле дедушки. А сам дедушка кормил его с ложечки кашкой.

Слезы радости и умиления предательски выступили на глазах. Как же приятно осознавать, что твоего ребенка любят и рады его появлению, что его холят и лелеют! Я опустила взгляд и постаралась смахнуть слезу незаметно для всех.

– Дети, опаздываете, – поставленным голосом бывшего военного сделал нам замечание Аристарх Витальевич. – На этот раз опустим сей момент без внимания, но в следующий раз, когда все семья собирается за столом, вовремя спускайтесь в столовую, дети.

Я стушевалась, не знала, куда себя деть от стыда. Но взглянув на братьев Макса, поняла, что нас пожурили, просто чтобы поиздеваться. Макс тоже улыбнулся, взял меня за руку и притянул к себе, а после поцеловал! При всех!!!

– Ну, прости, отец. Доминика не знает правил этого дома, и я ей о них рассказывал наверху, вот и задержались.

После небольшой паузы, папа Макса выдал:

– Ну, эти «правила» ты можешь ей рассказывать сколько хочешь и когда. Просто старайтесь, чтобы ваши… эээ… поучительные лекции не были слишком громкими и затянутыми и не заставляли всех ждать за столом их завершения, – все это он сказал обычным голосом, продолжая кормить Юлика с ложечки и вытирая остатки пищи с его ротика.

Если после поцелуя я покраснела, то сейчас я просто горела красным пламенем позора и огромным желанием провалиться сквозь землю.

– Папа, сейчас Ника сгорит от стыда. Это мы твой юмор знаем и оценим, а она-то не привыкла к такому. – Доминика, – теперь Макс повернулся ко мне, обнял и нарочито громко сказал, – у нас стены с хорошей звукоизоляцией, так что переживать не о чем. Наши «лекции» никто не услышит, любимая.

После первых слов Макса я готовая была его закопать за ближайшим поворотом, а потом еще попрыгать над его могилкой, но после последнего слова гнев мой поубавился, и я улыбнулась и начала светиться от счастья. Одно дело, когда он мне говорит о любви наедине, и совсем другое, когда при всей своей семье признает наши чувства и отношения.

За столом послышалось улюлюкание, а затем возгласы братьев:

– Давно пора было это сказать!

– Чего тянул?!

Наконец-то мы сели за стол и принялись завтракать.

Все же у них очень большая и дружная семья, со своими шутками, юмором, традициями и поддержкой. И я хочу, чтобы у меня была такая же.

Я вспомнила о своих родителях. Мне предстоял серьезный разговор и с ними. Около двух лет я их обманывала или недоговаривала, кому как хочется, пусть так и называет, о своей беременности и рождении ребенка, о том, что я его оставила и воспитываю. И мне было страшно увидеть осуждение в глазах мамы и отца.

Свои мысли я озвучила Максу после завтрака, когда мы аернулись в спальню с Юликом, а Макс с ним знакомился, брал на руки, играл в игрушки.

– Если хочешь, мы можем привезти их сюда и тут рассказать о нас и нашем сыне, – озвучил уже свои мысли Макс.

Я не была уверена в этом. Все же я, как дочь, должна была сначала поговорить с ними наедине, выслушать все упреки и обвинения и только после знакомить их семьей Макса.

– Я подумаю над твоим предложением, – так я ответила Максу, а сама решила посоветоваться с Лаймой.

Поговорив с ней, мы решили, что с родителями все же стоит поговорить мне одной. Я их единственная дочь, и они заслуживают знать из первых уст о том, что происходит в моей жизни. В итоге я позвонила маме и попросила приехать в Москву. Та же просьба была высказана папе. По отдельности или собрав всех вместе, но я должна была с ними поговорить.

Лайма собиралась уехать и перестать злоупотреблять гостеприимством. Мне показалось, или Макс на самом деле обрадовался этой новости? Странно…

Но кто бы что ни говорил, братья, Кеша и Валя, наотрез отказались ее отпускать сейчас, сказав, что вечером планируют все вместе поехать в ресторан, отметить наше с Максом воссоединение, отдохнуть, потанцевать. И она просто не имеет права отказаться.

Я не знала о планах, как, впрочем, и Максимилиан.

– Они, наверное, это на ходу придумали, чтобы не отпускать твою подругу, – недовольно предположил он.

Ему явно не нравилась Лайма, а меня это не устраивало. Все же она моя лучшая подруга, и мне неприятно и непонятно такое отношение к ней. Надо с ним поговорить на эту тему.

Не успела я оформить эту мысль в голове, как Максу позвонили с поста охраны и сказали, что приехал его секретарь.

Я ожидала увидеть мужчину лет тридцати или даже сорока, ведь, как я поняла, агентство у них охранное, все очень серьезно и опасно. Но к нам мило приближалась довольно симпатичная девушка. Высокая, стройная, стильно одетая. Без тени косметики на лице. Блондинка.